Фульгенций собрался с духом и отворил дверь. Он очутился в небольшой комнате, которая служила его ученику спальней и кабинетом одновременно. Как всегда, там царил жуткий беспорядок. Повсюду валялись порванные рукописи, несколько книг в тяжелых кожаных переплетах были забрызганы кровью и заляпаны сажей. Фульгенций наклонился и поднял одну. Древнейший манускрипт! Поведение Тургонеса выходит за всякие рамки! Разве можно так обращаться с ценными вещами? Стоило больших трудов привезти этот манускрипт в Дарантазии. Сколько ценных сведений там содержится! А Тургонес обращается с ним так, словно это дешевый любовный роман.
Фульгенций бережно положил книгу на разоренную постель. Судя по всему, Тургонес спал там не раздеваясь, урывками – когда придется. Сколько раз Фульгенций выговаривал своему ученику за нарушение режима! Ничто не помогало. Тургонес валился на кровать, когда усталость не позволяла ему больше держаться на ногах. Иногда ученик спал, даже не снимая сапог.
На столе, рядом с рабочими записями, покрывались плесенью остатки позавчерашней трапезы. Фульгенций брезгливо сморщился и поскорей вышел из комнаты.
Следующая комната была хранилищем, но хранилось там немногое: несколько закупоренных сосудов на полках, десяток покрывал и сандалий, свернутых в узел и засунутых в угол, две-три книги. Все прочее имущество Тургонеса было разбросано по комнатам и валялось, как попало.
Третья комната представляла собой лабораторию. Там горела печь. Возле стены, у самого окна, боком сидел на столе Тургонес и лихорадочно писал на восковых дощечках. Он что-то подсчитывал, губы его шевелились, то и дело он принимался чесать лоб и хмуриться.
На печи лежал большой лист металла, раскаленный добела. На этом листе лежала, прикованная за раскинутые в стороны руки и ноги, обнаженная женщина. Волосы на ее голове давно сгорели. Тем не менее, она была жива. Жар медленно пожирал ее плоть. На кончиках пальцев уже обнажилась кость. Женщина медленно водила глазами из стороны в сторону. Она молчала, лицо, ее не выражало никаких чувств: казалось, любая эмоция уже давно погибла от этой страшной долгой пытки.
От запаха, стоявшего в комнате, Фульгенций закашлялся. Он махнул рукой у себя перед носом:
– Хоть бы ты иногда проветривал помещение, – недовольным тоном произнес старый маг.
Молодой поднял голову от своих записей и встал, приняв почтительную позу:
– Это вы, мастер… Я так увлекся, что не расслышал вашего появления.
– Немудрено… – проворчал Фульгенций. – Чем ты здесь занимаешься?
– Довольно увлекательное дело. Я разрабатываю эликсир, который понижает чувствительность тела и одновременно позволяет сознанию оставаться вполне ясным. Эта подопытная поджаривается здесь без воды и пищи уже четвертый день.
– Впечатляет, – сказал Фульгенций, нехотя поглядев в сторону женщины. – Где ты добываешь подопытных?
– Обычно покупаю на границе. Впрочем, кое-кого мне доставляют разные… люди без имени. Точнее, я не спрашиваю их имен. Они похищают для меня девственниц из хороших семей. Разумеется, не в Дарантазии, – поспешно добавил Тургонес. – В Аргосе, в Эброндуме. Их ищут, но безрезультатно.
– А, – сказал Фульгенций. – Для чего же непременно девственниц?
– Я хотел проверить одно предположение, – пояснил Тургонес. – Дело в том, что среди людей чрезвычайно ценится девственность и хорошее происхождение. Вопрос: почему? Разве здоровая женщина из простонародья, пусть даже и развратная, не в состоянии производить на свет потомство? В состоянии. Так что же привлекает в девственности и родовитости? Какие-то мистические свойства крови?
– Любопытно, – пробормотал Фульгенций. – Только вот какое это имеет отношение к нашей основной задаче?
– Может быть, какое-то и имеет, – сказал Тургонес. – Я еще не выяснил.
– Это безответственно! – вспылил Фульгенций.
Тургонес выглядел крайне удивленным:
– Что вы имеете в виду, мастер?
– Безответственно распылять силы и внимание на посторонние опыты! Мы должны сосредоточиться на свойствах черных зеркал.
– Возможно, некоторые мои результаты будут небесполезны для дальнейшего усовершенствования черных зеркал, – сказал Тургонес, отводя глаза.
– Вздор! – Мастера ничуть не обманули эти слабые оправдания. – Вздор, Тургонес. Я знаю, почему ты этим занимаешься. Ты никак не можешь удовлетворить свое пустое любопытство. Я согласен: повышение человеческой выносливости, изучение взаимосвязи выносливости и знатности происхождения – вещи интересные. Но они могут подождать.
Тургонес чуть приподнял верхнюю губу, как бы оскалившись:
– Жизнь коротка, мастер. Я бы хотел успеть многое!
– Ты успеешь очень многое, если не будешь торопиться и разбрасывать силы, – успокоительным тоном отозвался Фульгенций. – Впрочем, я хотел поговорить с тобой о другом.
– Я слушаю, мастер.
Фульгенций подошел к окну, выглянул наружу, жадно вдыхая свежий воздух.
– Зачем ты отправил летучих мышей раньше времени? – спросил учитель.
Тургонес сверкнул красными глазами; на его совершенно белом лице появились багровые пятна румянца.
– О чем вы говорите, учитель? Почему я отправил летучих мышей раньше времени?
Фульгенций резко повернулся к нему.
