Дочь дракона - [66]

Вперед выступил отец Расан. Как оказалось, его звали Саран, а жену (милую быстроглазую женщину) Нарас.

Саран во всю пользовался тем, что познакомился со мной первым, как и Расан, которая на шаг не отходила, зыркая при этом на сверстников с видом победительницы, мол, ну, и кто привел принцессу драконов в наше селение? Кто всех спас? То-то.

Услышав, что мы гостить не останемся, Моку приуныли, но когда пообещала навестить их как-нибудь, воспряли.

Саран выступил вперед и, ударив себя в грудь кулаком, произнес торжественную речь:

— Великая скво, пророчица из клана Смертоносных студиозусов, обладательница лука фей, раздавительница инсектов и возвратившая дома древесным людям, мы всегда рады тебе и твоим спутникам! Наше селение — твое селение! Наши мечи — твои мечи! Отныне все Моку — твои преданные друзья!

— Слышали? — сказала я нахохлившимся на «спутников» драконам. — Вот так ко мне чтобы обращались каждый раз. А то принцесса уже надоело.

Пополнив (и нехило, благодаря щедрости Моку) запасы съестного мы готовы были продолжить путь.

— Без меня не уходите, — крикнула я драконам, а сама понеслась попрощаться с древнями.

* * *

Долго ли, коротко ли, но дочапали мы в этот день почти до самой священной горы.

Яркие, сочные краски этого мира постепенно притухали, словно чья-то невидимая рука окутывала каждый цветок, кустик, дерево и даже багровые, отражающие солнечный закат, водопады, туманной дымкой. На смену качеству Full HD робко пробивались неоновые отблески, чуть заметное голубоватое сияние высоких стеблей травы, искры воодушевленных приходом вечера светлячков. Понемногу, появлялись и светящиеся мотыльки. Они летали над головами, сонно хлопая крыльями, чуть не натыкаясь на нас.

Один из мотыльков сел на белоснежную макушку Исама, какое-то время складывал и раскидывал бирюзовые крылышки. Вредный дракон со мной не разговаривал: не простил, что я рисковала жизнью, когда спешила объяснить древням, что к чему. На мои возмущенные заявления, что вообще-то «этим опрометчивым и безголовым поступком» (его выражение) я спасла их с Кеншином, которые вместо того, чтобы поговорить по-человечески, размахивали перед древнями мечами, а также спасла от крушения целое селение Моку, Исам не реагировал.

Я с ним тоже не разговаривала, тоже мне, шовинистическая нянька нашлась! Как будто еще не понял, что постоять за себя я могу, и еще как. И вообще, если бы фея не подсказала, я бы и не сунулась (наверное).

Что касается феи, то в то, что именно она подсказала мне, как быть с древнями, мне ни разу не поверили. Ни Исам, ни Кеншин. Если верить их словам, феи никогда не вмешиваются в дела людей и прочих двуногих рас. Я, опять же, с присущей мне логикой (да, женская, но хоть какая-то, в отличие от мужской, которой, как известно, и вовсе нет) напомнила, что вообще-то фея вмешалась не в дела двуногих, а в недоразумение, связанное с хранителями леса. Аргумент железный, и поспорить с ним было сложно, поэтому со мной поступили очень по-мужски (о чем я, конечно же, не преминула сообщить): на меня обиделись.

Причем Кеншин больше для вида, судя по взглядам, которыми продолжал жечь меня дракон, особой обиды не чувствовалось, а вот Исам не понарошку. Дракон шел впереди, не отвечал на вопросы и вообще не оглядывался.

Когда мы вышли на берег узкой неглубокой речушки, драконы сообщили, что эту воду можно пить, поэтому здесь мы и останемся до завтра. На мой вопрос, сколько нам еще до заветной горы, мне ответили, что пару часов — максимум, но в темноте идти не вариант.

— Гора могла припасти для тебя еще каких-нибудь препятствий, — сообщил Кеншин. — А их лучше встречать лицом к лицу при свете дня.

С этим сложно было спорить, да и капризничала я для разнообразия.

— Вот и преодолели бы все преграды сегодня, — пробурчала я, сползая спиной по стволу дерева. — Чего на завтра откладывать-то?

Говоря это, я от души надеялась, что драконы меня не послушают. И они не разочаровали.

Пробурчав что-то о том, что надо хорошенько разведать оставшийся путь до священной горы, Исам растворился в ночи, и даже на предложения сначала поужинать не отреагировал.

Кеншин сообщил, что Исам прав, что меня, надо сказать, слегка шокировало. Но вообще черноволосый дракон, который казался таким напыщенным и надменным поначалу, радовал.

— Эти места кишмя кишат кицунэ, — сообщил он, устраиваясь рядом и протягивая мне бутыль со свежим древесным соком и длинный пирожок с мясом. Надо сказать, в дорогу Моку собрали нам столько всего, что поклажи у обоих драконов прибавилось. К их чести, они как будто этого даже не заметили.

— Хоккайда обещала, что кицунэ не станут чинить препятствий, — вспомнила я.

— Не все кицунэ настроены мирно, — возразил Кеншин. — Есть племена, которые воюют между собой.

— Хотя логичнее было бы воевать с людьми, — пробормотала я. — Которые сажают их в клетки и продают инсектам.

— Это было сделано под заклинанием подавления воли, — напомнил Кеншин. — Хотя, конечно, особого тепла между ними нет.

— Хоккайда сказала, встретимся в Святилище, — вспомнила я.

— Да, — подтвердил Кеншин, протягивая мне пополам разрезанное крупное манго. — У подножия священной горы Такэхая Сусаноо-но Микото находится святилище богини Инари, покровительницы кицунэ.