Дочь для монстров - [42]

Зажав в зубах найденный тут же и оказавшийся рабочим фонарик, Лера обильно смочила ватный тампон перекисью и принялась вытирать кровь дрожащими от волнения руками.

От мокрых и холодных прикосновений директор открыл глаза, но поспешно зажмурился от бьющего в лицо света.

— Надо было одеть тебя в костюм медсестры, — хрипло проговорил он, поиграв бровями и тут же поморщившись от боли.

— Ифите фы…, — облегченно вздохнув сквозь сжатые на фонарике зубы, невнятно ругнулась Лера.

Страх отступил. Если шутит, значит, жив, и теперь-то все точно будет хорошо.

Вата быстро окрасилась красным. По пальцам стекала перекись, шипящая и розоватая после соприкосновения с кровью. Директор болезненно морщился от прикосновений, но стоически терпел.

В свете фонарика Лера видела, что у него разбиты губы и рассечена бровь. Более серьезных повреждений на лице не наблюдалось, но на голове, под слипшимися волосами, девушка нащупала страшную гематому.

— Надо ехать в больницу, — убрав фонарик, дрожащим голосом произнесла она. — Неизвестно, насколько все серьезно.

Вениамин покачал головой и завел мотор. Было видно, что движения причиняют ему сильную боль, но, похоже, мужчина не собирался с этим считаться.

— Бывало и хуже, — как можно бодрее ответил он. — Включи мой телефон, позвони Виталику, скажи, чтобы он вызвал Бориса и вместе с ним приехал ко мне домой.

Лера послушно кивнула и принялась выполнять указания директора. Мучиться с включением навороченной трубки она не стала, набрав Зэку на своем телефоне. Виталик был вторым после Вениамина человеком для решения разного рода приютских проблем, так что его номер знал каждый.

К телефону долго не подходили, что, в принципе, было и неудивительно в первом часу ночи.

— Да!? — недружелюбно прорычала трубка.

— Директор просит, чтобы вы с Борисом подъехали к нему домой, — без лишних предисловий выпалила девушка.

— Через тридцать минут будем, — не вдаваясь в подробности, отрапортовал Виталий, вешая трубку.

— Вот и славно, — сказал Вениамин спокойно и тихо, аккуратно выруливая на шоссе. — Не бойся, все позади, отдыхай.

В его голосе было столько расслабляющей убежденности, что Лере действительно захотелось свернуться калачиком и уснуть, забыв обо всех ужасах, произошедших за последние сутки. Да, Вениамин виртуозно умел успокаивать и утешать, впрочем, как и лгать.

Вот и сейчас он лгал, Лера это знала. В любой момент ринувшиеся на поиски беглецов бандиты могли повернуть назад. Директор мог снова потерять сознание, а девушка не умела водить машину. А если бы и умела, то все равно даже не представляла, где они сейчас находятся.

Мужчина сосредоточенно вел автомобиль, сориентировавшись по встроенному в телефон навигатору. Он крепко сжимал руками руль и молча давил на газ. Избитый, голый по пояс, окровавленный, с каждой минутой теряющий силы, но с такой непробиваемой решимостью на бледном лице, что Лере стало стыдно задавать неуместные вопросы и сеять панику.

Она вспомнила до ужаса похожую картину. Словно призрак, дежа-вю обхватило горло холодными пальцами. Тот же свет фонарей, шахматной доской ложащийся по обе стороны дороги, гул двигателя, пустое шоссе, и сосредоточенный нахмуренный Олег, молчащий после её вопроса о шприце, обнаруженном в куртке.

Тогда мимо окон так же проносился темный лесной пейзаж, а прерывистая линия разметки от скорости сливалась в одну целую.

Директор еще дважды сворачивал на обочину и выключал фары. Сидел неподвижно, отдыхая, а потом снова выруливал вперед.

Лера молчала, не зная, что сказать и чем подбодрить. Шок прошел, вернув телу способность чувствовать боль. И теперь она, чтобы отвлечься, заливала зеленкой ободранные в кровь руки. Забытая всеми злосчастная папка валялась где-то под ногами.

Дорога казалась бесконечной, а Вениамин — вытесанным из мрамора, отчужденным, мертвым.

Лера не поняла, когда они приехали. Кто-то открыл водительскую дверь, и директор обессилено выпал наружу. Везде мерещились враги и засады. Сцепив пальцы на найденном в салоне пистолете, Лера распахнула дверь, после чего сразу же была перехвачена Виталиком. Смертельная усталость разливалась по всему телу, сказывались пережитые потрясения и стресс.

Только оказавшись в уже знакомой светлой квартире Вениамина, девушка отключилась.

Люблю...

— Постельный режим, — очередное дежа-вю. Скрипучий знакомый голос, век назад разбудивший Леру в залитой ярким весенним солнышком комнате приюта именно этой фразой.

— Борис, что ты мне как ребенку, — глухой и тихий ответ Вениамина. — Не в первой уже, скажи лучше, что с девочкой.

— Конечно, не в первой, вот только моложе ты не становишься, — сварливо возразил врач, — с ней все в порядке, впрочем, как я уже говорил. — Мужчина укоризненно вздохнул и ненадолго замолчал. — Что планируешь предпринять? — после короткой паузы спросил он.

— Всех убью к чертовой матери, — зловеще ответил директор, отчетливо скрипнув зубами. — Сивый захлебнется свинцом!

Лера с трудом разлепила глаза и обвела комнату мутным взглядом, пытаясь осмыслить последние происшествия.

Директор уступил ей свою кровать, устроившись в глубоком, мягком на вид, кресле. Сейчас он сидел, попивая чай, укутавшись в расшитое белыми лилиями одеяло, что выглядело необычайно забавно и по-домашнему. Впечатление портил широкий красный шрам, рассекающий бровь, и общая угрюмость мужчины.