Дочь богини - [5]

— Да, мастер. Но, наверное, раз она ждёт одного единственного человека, это не могу быть я?

Девочка не выглядела удивлённой или испуганной, она считала себя самым обычным ребёнком и была уверена, что просто произошла ошибка. Гореду очень хотелось, чтобы так оно и было, но… Кто он такой, чтобы идти против воли Алы Хатейи?

— Нет, раз уж ты её увидела, значит, птичка твоя. — Абано осторожно достал изящную вещицу из самого тёмного угла витрины и протянул девочке. Крылья птицы на минуту вспыхнули так, словно в камнях, которыми они были усыпаны, отразилось солнце. Девочка смотрела на брошь безумно счастливыми глазами и не замечала грустной улыбки ювелира. Спешно расплатившись и скомкано поблагодарив Абано, она выбежала на улицу. Деньги остались, можно было отправиться в кондитерскую и выбрать самый вкусный торт. У них с матерью будет отличный праздник.

Верховная жрица Алы Хатейи, светлая Ада, напряжённо вглядывалась в священный огонь, день и ночь горящий у статуи богини. Эта ипостась, отражающая войну за выживание рода и ту воительницу, что оживает в любой сильной женщине, загнанной в угол, всегда изображалась с двумя обнажёнными клинками и растрёпанными распущенными волосами. Её одеяние развевалось, а на лице застыло самоотверженное и непреклонное выражение женщины, защищающей самое дорогое. Ада запрокинула голову, вглядываясь в лицо статуи. Работа жреца Хатейи, ставшего на склоне лет скульптором, поражала мастерством. Ему удалось передать даже отчаянный и непреклонный взгляд Алы. Богини? Или просто женщины, вынужденной взять на себя мужскую работу? Ада закуталась в белое одеяние и присела на мраморное подножье статуи, вспоминая. Она была единственной живой свидетельницей событий, после которых народу роев пришлось спешно переселяться на новый материк. Впрочем, слово «переселение» подходило не очень хорошо. Было бы правильнее назвать это бегством. Их прежнее место жительства теперь было занято безжалостными пришельцами, а рои были уверены, что нашли новый дом. Но священное пламя Хатейи горело всё ярче и Ада понимала, что это ещё не конец. Скоро, очень скоро, вестник богини встретится с достойной, и кто знает, чем всё закончится в этот раз? Пламя взметнулось до самого потолка, на мгновение приобретя очертания огненной птицы, и тяжёлые храмовые двери распахнулись. Ада спешно поднялась. Младшие жрицы и прихожане не должны видеть её слабость.

— Моя госпожа, птица обрела хозяйку! — Горед Абано запыхался, он всю дорогу передвигался так быстро, насколько мог.

— Присядь, мастер. Ты принёс мне важную весть. Кто же будет избранницей богини?

Горед устало опустился на жёсткую мраморную скамью. Он неотрывно смотрел на статую Хатейи, словно пытаясь найти сходство между ней и женщиной, пожелавшей брошь богини. Ада решила, что это кто-то, хорошо знакомый ювелиру. Но его ответ оказался неожиданностью даже для многое повидавшей жрицы.

— Тария, дочь Легойи. За что, светлая? За что это девчонке?

Ада уже не слушала ювелира. Она прекрасно помнила скандал в главном храме Тейгеры, разразившийся после того, как одна из младших жриц нарушила завет Невесты и допустила мужчину на своё ложе. Она так и не открыла имя преступника, но это не имело значения — главную ответственность за клятвопреступление несла Легойя, осознанно давшая обет целомудрия и также осознанно его нарушившая. По законам Храма её должны были казнить, но Ада, увидевшая в отчаявшейся женщине нечто очень похожее на статую Воительницы, настояла на отлучении от Храма. С авторитетом старейшей жрицы никто не осмелился спорить, и Легойя отправилась в родительский дом доживать отпущенное ей время. В положенный срок она родила малышку, названную Тарией, зарабатывала себе на жизнь, выращивая и продавая цветы, и была вполне довольна жизнью. До тех пор, пока на седьмом году жизни дочери, её не сковала непонятная слабость, не дающая ни самостоятельно передвигаться, ни делать что-либо руками. От красивой жизнерадостной женщины остались лишь пустая оболочка и острый ум, практически бессильный в сложившейся ситуации. Ада не могла себе представить, каково Легойе осознавать, что она приговорена и лишает своей болезнью нормального детства дочь, но от всей души сочувствовала бывшей жрице. Служительницы Тейгеры даже не пытались объяснить заболевание местью богини — для влюблённой в жизнь радостной Невесты это было попросту невозможно. Поэтому Храм оказывал необходимую помощь Легойе и Тарии, но особо ни во что не вмешивался. И вот теперь девочка получила брошь, артефакт Воительницы, который могло носить только её земное воплощение. Как причудливо иногда свиваются нити судьбы! Ада взглянула на изваяние Хатейи, словно надеясь на подсказку, но богиня как всегда промолчала.

— Горед! Посиди в Храме, сколько сочтёшь нужным, и отправляйся в лавку. Я приду к тебе позже. Сейчас у меня будет очень много дел.

Ада исчезла в незаметной дверке позади статуи. Забирать воплощение Воительницы из дома следовало с максимальными почестями.

* * *

Внутренняя храмовая область Аллер не имела стен и границ и была устроена так, чтобы походить на легендарное царство бессмертных — Алий. На огромном пространстве, ограниченном двумя величественными реками, росли практически все деревья и цветы, встречающиеся на Ретале. Прижились здесь и некоторые растения, привезённые первыми колонизаторами с прародины роев. На этом материке не знали зимы, и круглый год Аллер утопала в пышной зелени и цветочном благоухании. Храмовая область делилась на пять зон, сердцем которых являлись храмы, посвящённые одной из ипостасей Всемилостивой Алы. Вокруг Храмов селились учёные и ремесленники, чья деятельность благословлялась тем или иным именем богини. Так, садовники и фермеры жили поблизости от храма Летейи, школам покровительствовала Тейтола, служителям искусств, портным и ювелирам — Тейгера. Но не бывает правила без исключений — сад Легойи, равно как и мастерская Абано, находился на территории кузнецов и воителей, которым покровительствовала Ала Хатейя.