Добрый убийца - [4]

— Мы сейчас к тебе приедем. Жди. Будем минут через пятнадцать, — пообещал Глеб.

— На чем приедете? — не поняла Надя. От набережной Фонтанки, где находился гараж, до больницы в Купчино добираться городским транспортом нужно было не меньше часа.

— Машина на ходу, — бодро сообщил Михеев.

Надя вернулась в сквер лечебницы и спряталась от ветра за одноэтажный домик котельной. Взглянув на унылое здание больницы, она заметила справа от главного входа, у железных ворот, странное скопление людей. Надя подошла поближе. Человек двенадцать стояли молча, явно чего-то ожидая. Надя внимательнее оглядела створки ворот и заметила мрачную табличку с надписью «морг». Пока она гадала, чего ждут эти люди, подкатил автобус с черной полосой. Ворота раскрылись, два мужика в синих халатах и клеенчатых фартуках выкатили на тележке гроб и поставили в автобус.

«Как же обыденно заканчивается жизнь! — промелькнуло в голове Ерожиной. Только на секунду она представила, что вот так вынесут и ее Петра, и поняла, что согласна на операцию. — Пускай без ноги, но живой. Только бы не стоять у этих ворот! Пусть будет все, что угодно, только не это».

Надя подняла воротник и направилась к главному входу. Она приняла решение и готова была дать письменное согласие на операцию.

— Надя, ты куда? — Глеб стоял возле машины и с удивлением смотрел, как жена его шефа идет мимо, не обращая на него никакого внимания.

— Ой, Глеб, как ты быстро! — удивилась Надя. — Я же сказал, что мы будем через пятнадцать минут. Вот и приехали.

Дверцы «Сааба» раскрылись, и из них вышли Люба с Таней. — Подождите меня, я сейчас, — попросила Надя. — Только напишу согласие на операцию.

Реакция Глеба, как всегда, оказалась мгновенной. Он сделал два огромных шага, взял Надю на руки и, не обращая внимания на ее протесты, усадил в машину. Таня и Люба с удовольствием вернулись в салон «Сааба».

— А его мнение тебя не волнует? — поинтересовался Михеев, продолжая держать свою огромную лапу на Надином плече.

— Петр бредит. У него высокая температура, и меня к нему не пускают. Без операции Петя может умереть, — сказала Ерожина, пытаясь освободиться от руки Глеба.

— Такой вопрос надо решать без эмоций, — поддержала Назарова.

— И посоветоваться с другими врачами, — добавила Люба.

У Нади зазвонил мобильный телефон.

— Убери свою лапу, я должна достать мобильник, — потребовала супруга Ерожина.

Глеб нехотя повиновался. Звонил Сева Кроткин.

— Надька, давай Петра Григорьевича заберем в Москву! Ермаков его вылечит и ногу сохранит. Ермаков — кудесник. Меня уже выписали, — кричал в трубку Сева. Кроткий, который во время болезни говорил слабым и сиплым голосом, вновь обрел знакомый бархатный баритон.

— Карлсон, ты в своем уме? У него температура под сорок! Петр не выдержит девяти часов дороги, — от возмущения наивностью родственника Надя вспомнила его шутливое прозвище.

— Выдержит. Он мужик крепкий. И.., потом.., почему девять? Три часа.., и он в Москве — настаивал Кроткин.

— Это как, на ковре-самолете? — не поняла Надя.

— Сейчас тебе позвонит Грыжин. Мы с генералом уже все обсудили, — сообщил Сева.

— О чем вы спорите? — поинтересовалась Люба, когда сестра закончила разговор с Москвой.

Надя озвучила предложения Севы. Друзья не успели отреагировать, как позвонил Грыжин.

— Где Михеев? — без предисловий спросил генерал.

— Рядом со мной в машине.

— Ты сейчас дашь трубку парню, я с ним обо всем договорюсь. Ваше дело исполнять приказы Михеева. На время болезни Петра я как заместитель Ерожина назначаю его начальником.

Надя без слов передала Михееву трубку.

О чем говорил Иван Григорьевич с молодым человеком, друзья не слышали. Глеб же отвечал одной фразой: «Понял, товарищ генерал».

Закончив разговор с Грыжиным, Глеб рассеянно вернул трубку Наде и задумался. На вопросы женщин он не реагировал, а лишь внимательно смотрел на часы.

— Во сколько основной персонал заканчивает работу в больнице? — наконец заговорил Михеев.

Надя, изучившая режим лечебницы досконально, уверенно сообщила, что жизнь в клинике начинается рано — с восьми часов, а после обеда обычно остаются лишь дежурные врачи и санитары.

— Таня, сейчас мы едем к тебе домой, ты берешь простыни, находишь спальный мешок и всех нас кормишь. Если, конечно, что-нибудь найдешь. У нас всего час свободного времени.

Назарова кивнула. Надя и Люба обменялись недоуменными взглядами, но вопросов задавать не стали. Глеб завел машину и рванул с места.

— Набрось ремешок. У меня нет доверенности на машину, и встречи с инспектором нам не нужны, — сказал он Наде.

Ровно через час они вернулись к больнице.

— Вы, сестрички, оставайтесь в салоне и ждите, — приказал Михеев Наде и Любе. Затем он взял свернутый спальный мешок и вместе с Таней вышел на улицу. Сестры пронаблюдали в окно, как Глеб с девушкой решительно зашагали к главному входу.

— Это же безумие, — прошептала Надя.

— Если доктор сказал, что ты имеешь сутки на раздумье, лучше эти сутки использовать на дело, а не на ожидание, — успокоила сестру Люба.

Надя вздохнула и замолчала. Прошло двадцать пять минут. В машине время тянулось дольше. Надя смотрела на часы и переживала. Ей казалось, что стрелки замерли. Прошло еще десять минут.