Добрый деловой человек - [57]

— Передо мной поставил задачу окончательно привлечь на нашу сторону Богина.

— Ну, и как с Богиным?

— С Богиным дальше будет легче, — загадочно улыбнулась Наталья Петровна.

Она сказала, что и отношения с дээсковцами складываются хорошие. Познакомилась с Либеровским. Главный инженер — человек творческий и неробкий, всегда готовый к эксперименту, — это главное. И, судя по всему, увлекающийся. Он готов думать о нестандартных плитах, балках, панелях, не перестраховываться, не шарахаться от роста номенклатуры изделий. И просил лишь об одном: взять на себя Василия Яковлевича Швидко — директор ДСК в каждом конфликтном случае был как ребенок, испуганный при рождении и до сих пор боящийся собственной тени. Швидко заботится о вале, плане и премиальных и если видел, что к концу месяца «цифирьки выстраиваются», как он говорил, то в начале следующего эксперименты Либеровскому разрешал… Ну а вал идет качественный — монтажники обязались собрать панельный дом почти за сорок дней, прямо ленинградскими темпами.

Глеб спросил, из чего будет конкретно состоять работа ее группы архитектурного надзора сегодня-завтра.

Морозова ответила: Попов потребовал от группы «стать интеллектуальными щупальцами Ленинграда». Главную задачу группы она видит в соблюдении культуры застройки второго микрорайона («Все, что мы придумали хорошего, мы вложили в этот микрорайон») в целом и в частностях. Частности для растущего города имеют громадное значение. Что? Хлам на галереях, белье во дворах и лоджиях, какая-нибудь аляповатая афиша, тумба, ларек, которые способны испортить впечатление от целой улицы. Значит, их задача — проектирование на месте и малых форм: автобусных остановок, афишных стендов, витрин и тому подобного. Во-вторых, утверждение такого положения, чтобы в городе без их разрешения никто не имел права не только на то, чтобы разбивку улицы изменить или павильончик для газводы соорудить, но и объявление на самодельном щите выставить. Тут будет борьба долгая, как у Алой и Белой розы. Попов обещал позднее прислать и подкрепление — увеличить ее группу. Хочет она, чтобы занялись и интерьерами.

— Вот сидим мы с вами, Глеб Семенович, в милешкинской типовой столовой, от вида которой, простите, несварение желудка начинается. Не «Европейская», нет. Я и подумала: под видом капитального ремонта можно ее закрыть и реконструировать. И встанет тут двухэтажный ресторан или молодежное современное кафе — плохо разве?

— Неплохо.

— Вы нам только помогайте.

— Так об этом мы договорились, Наталья Петровна. Все, о чем говорили, очень интересно, я голосую за обеими руками. А теперь, еще раз, как вы устроились?

— Хорошо, но, признаюсь, тесно: архитекторы, инженеры, техники — все в одной комнате, не развернешься.

— А надо для нормальной работы?

— Три. Ну, по крайней мере, две большие на первое время.

— А если получите трехкомнатную квартиру в первом сдающемся доме?

— В квартире должны жить люди.

— Так что?

— Нам бы физкультурный зал в управлении.

— О, этот зал для собраний! Богин на это не пойдет, да и я, признаться, сомневаюсь.

— А вы натяните большую палатку для ваших заседаний, не так уж они и часты. Или давайте мы вам спроектируем приличный открытый кинотеатр, постройте его и заседайте там. И городу польза: в свободные вечера хороший фильм люди посмотрят.

— Но зима уже на носу, — возразил Глеб.

— Будете собирать людей в этой столовой.

Помолчали. Потом Морозова спросила:

— Хочу поговорить с вами о Богине. Как вы определите его в двух словах?

— В двух словах сложно. — Глеб подумал, сказал: — Истый начальник. — Еще подумал. Вспомнились ему недавние мысли о Наталье Петровне и Богине, и Глеб решил не говорить больше на эту тему.

— Что же вы замолчали? — спросила она нетерпеливо.

— Нормальный начальник… Не хочется навязывать вам своего мнения: может быть, я субъективен.

— И потом, лучше раз увидеть, чем сто услышать — как в Азии любят говорить?

— Именно.

— Меня все пугают — Богин, Богин! А мне почему-то он совсем не страшен…

Это была новая, незнакомая Глебу Морозова — деловая и инициативная женщина, которая, можно подумать, только и делала, что моталась по далеким стройкам, руководила людьми, с легкостью добивалась задуманного, пробивала все свои идеи. А ведь это был ее первый выезд и первый опыт руководства. Она сама говорила, что все годы после окончания института просидела в Ленинграде. Он почувствовал, что эта новая Морозова нравится ему больше той, ленинградской, о которой составил какое-то уже представление и был уверен, что она вообще не при едет в Солнечный. К счастью, он ошибся. «Почему — к счастью?» — подумал Глеб. И не смог себе ответить. Просто ему было приятно и интересно говорить с ней здесь, следить за тем, как меняется выражение ее лица, как то светлеют, то темнеют ее глаза. Он спросил, где живут архитекторы. Она ответила, что на этом участке полный порядок, живут отлично в двух вагончиках дружной коммуной — лучшего и не придумаешь в нынешних условиях.

— А сколько вы предполагаете пробыть здесь, Наталья Петровна? — задал он еще один вопрос и отчего-то смешался, отвел глаза.

— Еще не знаю, Глеб Семенович. Командировка у меня на год. Хочу на летние каникулы вызвать Антошку, посмотрю, как северный ребенок перенесет здешний климат, хотела бы пробыть подольше, но кто знает, как все сложится. А почему вы спрашиваете?