Добрый деловой человек - [24]

— Нашел же, тетка Даша! Погибла она.

— Так давно ведь. А другую не нашел? Здесь мы нашли бы. Хоть твоих лет, хоть молодую… Теперь молодые скорей за старых выходят. Мода, говорят, такая. — Тетя Даша поцеловала Глеба в лоб коротко, словно клюнула, и сказала, поднимаясь: — Заболталась. Прости старую. Рано, наверное, тебе вставать, а я языком молочу. Спи, Глебушка, спи спокойно: в своем доме находишься. — Она шагнула, маленькая, бестелесная, как мотылек, и будто выпорхнула из комнаты. Только запах туалетного мыла остался.

Не спалось. Не спалось в старом своем доме… Глеб раскрыл портфель и достал снотворное.

8

Базанов получил пропуск и вошел в большой, заставленный белыми колоннами вестибюль проектного института. Наверх вела широкая и пологая беломраморная лестница. Светильники в виде больших белых шаров на длинных, под бронзу, ножках, расставленные симметрично и в большом количестве, многократно отраженные в мраморе и зеркалах, подчеркивали стерильную чистоту вестибюля и усиливали его сходство с вестибюлями клиник или других медицинских учреждений. От всего этого тяжелого великолепия попахивало безвкусицей, и Базанов вдруг усомнился: неужели здесь работают архитекторы?

За барьерами возвышались безработные в это время года статные гардеробщики в синих форменных куртках. Они подозрительно оглядывали каждого вошедшего: не оставит ли что-нибудь на вешалке. Киоскерша, продававшая с большого открытого прилавка газеты и книги, была под стать им — седая старуха, величественная, как белая колонна.

Базанов подошел к прилавку — у него еще было минут пятнадцать до встречи с директором. Листая журнал, он услышал разговор, доносившийся из-за колонны. Мужчина и женщина. Вышли, видно, покурить.

— Ждать, ждать! — возмущалась женщина. — А если мое дело стоит?!

— Максималистка ты, Натали. Целесообразность все высшую ищешь. Нет ее — высшей!

— А средняя есть? В чем?

— В том, что Попов примет нас с опозданием на час. И наше и его время займет какой-нибудь жлоб из глубинки, с челюстью, как задник кирзового сапога. Или очередной проверяющий, сдерживающий, направляющий.

— Но я-то при чем? Вместо меня мою работу никто не сделает.

— К тому же ты хочешь быть и неуправляемой. А ведь история знает немало случаев, когда сдерживающие и направляющие с пользой для дела наставляли и руководили… Интеллигенции нужна узда.

— Оставь, Иван! Подлости и в мыслях не терплю.

— Не подлые — мудрые, обыкновенно-житейские мысли, Натали. Вечером встречаемся?

— А куда ты потащишь меня сегодня?

— К Осе.

— К какому еще Осе?

— Приятелю моего приятеля. Ты не пожалеешь — будут звезды экрана, киношники, физики-теоретики, один поэт, кажется. Полный джентльменский набор. И все малознакомые друг другу любители повеселиться.

— Заедешь?

— Хочешь, чтоб у меня были неприятности с автоинспекцией?

Из-за колонны вышла женщина в строгом черном костюме. Черным и строгим он казался на фоне сверкающего белого вестибюля. Ее голос был слишком звонким для женщины лет тридцати трех — тридцати пяти, да и по тому разговору, что она вела со своим приятелем, Базанов решил, что она лет на десять моложе. Лица ее Глеб не успел разглядеть, только пышный и очень светлый ореол волос надо лбом. Женщина скользнула по нему небрежным взглядом и стала неторопливо подниматься по лестнице. Ноги у нее были красивые — длинные, стройные, с чуть полными икрами и тонкими лодыжками, — на ее ноги Глеб невольно обратил внимание. Шагая через несколько ступенек, женщину догнал ее собеседник. Он что-то шепнул ей на ходу, и оба, обернувшись, засмеялись — молодо и заразительно. Мужчина внимательно посмотрел на Глеба. Он оказался тоже не молод, хотя по-спортивному ловок, подтянут и модно подстрижен…

Глеб шел длинным светлым коридором. В окна его с левой стороны была видна река и старинный парк на другом берегу. Деревья стояли торжественные, одетые пышной золотой листвой. В разгаре была осень. В Ленинграде она, увы, не всегда оказывалась такой теплой и тихой, как нынче, и рождала у Глеба забытые и такие дорогие ощущения, которые и теперь настраивали его совсем не на деловой лад.

Справа в коридор выходили совершенно одинаковые двери без каких-либо надписей, только с номерами. Одна из дверей оказалась полуоткрытой, и Базанов увидел ряд кульманов и возле них согнутые мужские и женские спины.

Он зашел в приемную директора института и назвал секретарше свою фамилию.

Тут дверь распахнулась, и в приемную вбежал, нет, не вбежал, а внесся, влетел человек лет шестидесяти, с радостным лицом воина-спартанца, принесшего известие о победе при Фермопилах, в дымчатых очках, закрывающих глаза и даже часть лба, над которым буйно вились рыжеватые густые и, как казалось, проволочной твердости волосы. Он порывисто схватил Базанова за руку и, сжав ее, сильно потряс, от чего моток рыжей проволоки у него на голове заколыхался и будто загремел даже. И представившись, заговорил напористо, ведя к себе в кабинет:

— Серафим Михайлович звонил мне еще раз. Вы его распропагандировали окончательно. Это много! Поздравляю, поздравляю, товарищ Базанов… э… э…

— Глеб Семенович, — подсказал Глеб.