Добрые люди. Хроника расказачивания - [19]

Убрали полотно под первый амбар. Боялись, что «саранча» вернётся.

Вот куда ты едешь. Если у тебя фактически ничего нету, так у тебя есть возможность поступить в опекуны, и за счёт опекаемых жить, и впоследствии нажить себе корову, бычат. А вот мне куда деваться? Завтра утром приду убирать лошадей, а ты мне скажешь:

«Спасибо, Иван Семёнович, за помощь, но я больше не нуждаюсь в твоих услугах». Что мне тогда делать? Ложись на дороге и протягивай ноги, умирай сам и умирай семейство.

— Я, Иван Семёнович, думаю, что нам вместе будет жить и легче, и кормнее. Возле такой тягловой силы могут жить человек сорок — пятьдесят.

— Дай-то Бог.

— Скажи, Иван Семёнович, к чему они едут, — глазами показал Михаил на кибитку.

— Страшно говорить. Был вчера у Петра, что креститься не хотел. Жена вместо юбки овчину нацепила. Овчину! На плечах рваный платок. Он и за кофту служит. Мать-старуха и сынишка голые сидят на печке. На койке две невыделанные овчины и всё. И почти у всех так же.

— Куда чего подевалось? — спросил Михаил.

— «Саранча», грабила жителей, убивала скот, разбивала сундуки и забирала одежду. Люди остались без еды, без скота, без постелей, без одежды. И тиф «саранча» занесла. Станица вся слегла в тифу. Семья лежит вся, ухаживать некому. Всё под себя. Одежда и постель под людьми сопрели. Начался голод. К весне все передохнем. Михаил Иваныч, ты мне задавал вопросы, я отвечал. Теперь я задам тебе вопросы, а ты будешь отвечать.

— Обязательно буду, — ответил Михаил.

— Скажи, кто ты теперь: буденовец или белогвардеец?

— На вот, читай мои документы, — предложил Михаил Иванович.

Иван Семёнович, прочитав документы Михаила, спросил:

— А где награды?

— Шашка в кибитке, а часы вот, — Михаил вынул часы из кармана, открыл крышку и передал их Ивану Семеновичу.

— По документам, Михаил Иванович, ты — буденовец. Но я не читал характеристику от Деникина.

Оба засмеялись.

— И Деникин дал бы хорошую характеристику. Я и там честно служил. Но главное я и там, и там не убил ни одного человека своей рукой. Однажды я получил задание: поймать «большую красную птицу». Переодевшись в чистильщика обуви, я перешёл к красным. Я знал, что здесь, у красных, служит мой побратим ещё с германской войны — Клим Задорожный. Он раненный оставался на поле брани. Его ждали или смерть, или плен в лучшем случае. Я вернулся, втянул его к себе на седло и ускакал. Били по нам мадьяры, пули свистели вокруг нас, но ни одна нас не задела. Нашёл я его. С его помощью поймали комиссара дивизии Янкелевича, привезли к нам в штаб, вручили ему пакет-послание штаба добровольческой армии Ленину о перемирии, мире и мирном решении судьбы России, отправили этой же дорогой назад. Ответа от Ленина не последовало. Судьба России Ленина не волновала. Ему нужна была одна победа, чтобы стать хозяином России, то есть хозяином пространства России, а людей в Европе много. Ленин хотел стать мировым царём, но не получилось. Зажжёная революция в Европе быстро погасла. Ленину деваться некуда, ему пришлось думать, как жить в России. Он придумал хитрый, но не умный план: продразвёрстку и продовольственные отряды, которые окончательно угробили сельское хозяйство России, а народ довели до голодомора. Сельское хозяйство России цвело буйным цветом по правилам, данным великим сыном России Петром Аркадьевичем Столыпиным, — рассказывал Михаил.

— Я не пойму, за что Бог покарал ваших снох? — спросил Иван Семёнович.

— Может покарал, а может помиловал, — сказал Михаил.

— Почему ты так говоришь, Михаил Иванович? — изумился собеседник.

— Потому что дальше мы будем жить ещё хуже.

— Откуда это тебе известно?

— Это мне известно из предсказания нашего русского предсказателя монаха Авеля. Сын ярославского кузнеца, с детства был косноязычным, этим он был отмечен Богом. За несколько десятков лет до смерти царицы Екатерины Второй он указал год, месяц, день и час смерти её. И умрёт она в туалете, опившись кофе. Когда Екатерина Вторая умерла в точно назначенное Авелем время, Павел Первый, ставший императором, освободил Авеля из тюрьмы, приказал постричь, обмыть, подкормить две недели, и представить к нему на беседу. Беседу с Авелем Павел Первый, ставший императором, записал на бумагу, перевязал шнуром, а на конце шнура повесил свою императорскую печать и запечатал в ларец. А на ларце написал своё указание: «Можно вскрыть только через сто лет после моей смерти тому, кто будет в это время императором России». Император Павел Первый был убит своими приближёнными в 1801 году. Подошёл 1901 год. Император Николай Второй вместе с женой поехал в Гатчину, где хранился ларец с предсказаниями Авеля, вскрыл его, прочитал, содержимое приказал сжечь, но кто сжигал предсказания Авеля, прежде снял копию. На бумаге из ларца были написаны вопросы Павла Первого и ответы Авеля. Вот один вопрос: «Долго ли Россией будут управлять Романовы?» Ответ: «До 1918 года. Последним Императором будет Николай». Не сказано только, какой по счёту. Павел Первый: «Что будет с Россией, когда ей перестанут управлять Романовы?» Ответ: «Там, ваше императорское величество — страшно». Вот в это страшное время мы и живём с тобой, Иван Семёнович, — пояснил Михаил, — Николай Второй был истинно верующим человеком, он всегда говорил: «Пусть совершается суд Божий». В 1915 году Николай Второй был на фронте. Он ездил в карете, запряжённой шестёркой лошадей. Впереди кареты — эскадрон гусар. Сзади кареты — сотня казаков. Однажды противник заметил этот поезд и повёл артиллеристский обстел. Снаряды стали ложиться густо и близко, слышен был свист осколков. Начальник охраны обратился к Николаю Второму: