Добротолюбие. Том 4 - [210]

2) Хотя встречаем мы иногда что-нибудь печальное и утеснительное, по внешнему ли положению или по внутреннему состоянию, но как это случается за Слово Божие и нашу надежду, то удобно переносится нами, умеющими радоваться в скорбях и не тесно себя чувствовать в теснотах. Такова наша жизнь, что самыми печальностями своими привлекает к себе имеющих ум. – Кто не любит родителей и не расположен к ним? Но из любви к Богу оставляя их, сюда притекают сыны человеческие. Что тесносоюзнее супружества, когда, по слову Господа, в нем двое бывают плоть едина? Но и таких Евангельский меч, рассекши, сюда присылает. Здесь властелин отлагает свое властительство; богатый в уметы вменяет богатство; бедный забывает о своей бедности; сирота перестает быть сиротою; прибавлю: царь слагает порфиру и сопричисляется к прочим наравне с ними. Ибо братство наше есть равночестное тело Христово; и обитель наша общая спасения пристань, одинаково для всех спасительная. – У нас все ино, не по-мирски. Так, когда случится смерть, здесь не бывает плача и воплей, как у животолюбивых, но в тишине совершается погребение почившего: ибо здесь ни жена не голосит, ни дети не кричат, ни родные не слагают плачевных песней, припоминая то одно, то другое, но и исход бывает с радостию, и вынос с благою надеждою; хотя и слезы бывают по духовной любви к отшедшему: в чем ничего нет неуместного; так как и Господь плакал при гробе Лазаря, по свойству естества нашего (Ин. 11, 35). Была ли от века другая какая жизнь более блаженная, чем эта? – Был ли другой какой образ жительства, который бы оказался более приближающим людей к Богу? Почему благовременно нам Давидски возглашать: здесь заповеда Господь благословение и живот до века (Пс. 132, 3).

3) Будем же радоваться и сорадоваться друг другу, будем благодарить и благодарить немолчно, будем любить Всеблагого Бога нашего и любить безмерно, что Он призвал нас из тьмы во свет, от унижения к славе, от безвестности к знатности. Знает каждый из вас, от кого произошел на свет и откуда сюда устремился, с кем затем вошел в общение, кого называет братиями и с кем соводворяется. И эти преимущества суть только преддверия будущих обетований: так что, если мы добре совершим предлежащий нам подвиг, всячески подвизаясь переносить труды и приносить плоды послушания, по чину и уставу действующему в нас, то в конце обретем, чего око не видало, о чем ухо не слыхало и что на сердце человеку не всходило, что уготовал Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9). Что буди всем нам получить.

333.

1) Учащающие умирания утверждают память о смерти, память о смерти и ее соприкосновенностях водворяет страх Божий; страх Божий очищает сердце от страстей. – 2) Будем идти сим путем к блаженному бесстрастию. [4, 132]

1) Учащают вести о смерти, и издали и вблизи слышимые в настоящее время, и особенно о смерти наших духовных братий и отцов. Се оставил нас, кроме других, и брат Григорий, коего и жизнь похвальна, и кончина блаженна; ибо он скончался в изгнании за Христа. – Что же? – Должно, конечно, и нам прейти отсюда, малым и большим, старцам и юным. Ибо одна для всех епитимия смерти, и один прежде, а другой после отходят из сей жизни. Потому как нам не думать о смерти и о том, что имеем сретить по выходе души из тела? Как выдержим предстание Ангелов, если не облеклись в оружия света? – Как пойдем путем оным, если не принесем с собою напутия Жизни Вечной? Как минуем князя века сего, о ком сказал Господь: грядет мира сего князь, и во Мне не имать ничесоже (Ин. 14, 30), если не будем свободны от работворных страстей? Блажен раб той, говорит Господь, егоже, пришед, господин его обрящет творяща тако. Аминь глаголю вам, яко над всем имением поставит его. Вот превожделенный глас! Аще же речет злый раб той в сердцы своем, коснит господин мой прийти: и начнет бити клевреты своя, ясти же и пити с пияницами: приидет господин раба того в день, в онь же не чает, и в час, в онь же не весть, и растешет его полма, и часть его с неверными положит: ту будет плач и скрежет зубом (Мф. 24, 46–51). Ужели не страшит нас притча сия? Ужели не измождает плотей наших угроза сия? Ибо это не басня и не пустые слова; напротив, слово далеко еще не доходит до точного выражения того, что тогда имеет быть: ибо и плач оный не по плачу сему, и скрежет зубов тамошний не по здешнему скрежету; но между ними такая разность, как у снов с действительностию; потом, и огнь тамошний не угаснет, а здешний угасает, и червь тот не умирает, а здешний умирает. Но кто думает о сем и рассуждает? Кто видит сие и слышит? Ибо можно и видя не видеть, и слыша не слышать, по причине окаменения души и любострастия сердца. – Кто имеет ублажаемый Господом плач и каждодневно очищает себя от прилучающихся оттуда и отсюда осквернений, не отлагая сего очищения на завтра? довлеет бо, говорится, дневи злоба его (Мф. 6, 34). Кто, к вожделению Бога вожделение прилагая, отторгает всякое пристрастие здешнее до того, что может с Давидом взывать: прильпе душа моя по Тебе: мене же прият десница Твоя (Пс. 62, 9). О блаженное бесстрастие! Вот како бы должны мы быть, братие! Так благонастроить себя требует от нас Слово! да будем горящи духом, облеченны в броню веры, окрылены надеждою и совершенно готовы к исходу.