Доброе утро, Мэвис! - [2]

Сочувствие и жалость к себе вызвали приступ стеснения в груди.

Или это мой новый бюстгальтер жмет?

Внезапно судорога сковала грудную клетку — ни вдоха, ни выдоха, ни малейшего шепота... Что со мной? Неужели я так волнуюсь за Джонни? А что, если его догнала та самая пуля-бабочка, и он лежит с простреленной головой, набитой комиксами, на брусчатке мостовой, а я ругаю и крою почем зря глупую сильную половину человечества?!

Наконец я вдохнула — раздался легкий треск, как будто электрический разряд проскочил. И два крючочка моего бюстгальтера отлетели напрочь.

Дыхание пришло в норму.

Я даже рассмеялась. У меня есть примета: если с нижним бельем (а я люблю только вещи с глубокой фантазией) начинаются какие-нибудь приключения — то бретелька порвется, то резинка лопнет, — будет сюрприз.

И он не заставил себя ждать!

В дверь постучали. Вошел мужчина — достойный представитель ругаемого мною племени: высокий рост, ослепительная улыбка под щеточкой усов, черные волосы уложены волнами, нечто «звездное» во взгляде.

Он улыбнулся и заговорил:

— Это мисс Зейдлиц?

— Вы видите именно ее.

— Мое имя Рауль де Шен, — он слегка поклонился.

— О, вы француз?

— Нет, я из Нового Орлеана... Но когда-то де Шены жили во Франции. Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами, мисс Зейдлиц, по очень важному делу.

— Все ваши дела мы обсудим в кабинете, — сказала я, немало не покраснев: моя комнатушка с пишущей машинкой была довольно непрезентабельна.

Я отвела де Шена в кабинет Джонни. Посетитель основательно обжил предложенное кресло и посмотрел на меня внимательным взглядом опытного мужчины — взглядом, лишенным вульгарности и обещающим очень многое.

— Мисс Зейдлиц, я хочу, чтобы вы расследовали одно весьма щекотливое дело.

— Что ж, вы обратились по адресу.

— Но мне хотелось бы, чтобы все осталось в тайне. Все, что вы услышите или узнаете, представляет секрет большой важности, — он смотрел на меня так серьезно и доверительно, что все глупости по поводу мужских особенностей мгновенно вылетели у меня из головы.

— Агентство Рио — самое надежное, мистер де Шен. Мы бережем своих клиентов от любых неожиданностей, вам нечего опасаться, — я долго бы еще объясняла посетителю наши принципы, но он остановил меня:

— Есть одна тонкость, мисс. В это дело нельзя никого посвящать... даже мистера Рио. Вы понимаете?

Я понимала! Я уже забыла, в чем укоряла утром компаньона. Я растаяла в кресле от предвкушения. Джонни с его «убийственной информацией» будет сегодня посрамлен. У вас тайны, мистер Рио? У меня — тоже. Как вовремя появился этот де Шен! Секрет большой важности перекочует сейчас ко мне, я буду владеть им единолично. Я справлюсь с этим делом — обещаю самой себе.

— Все будет так, как вы пожелаете, мистер де Шен, — мой голос наполнился озабоченностью и строгостью. — Никому ни слова.

— Я решил довериться вам, и цена этого доверия — моя жизнь.

— Ваша жизнь? — озабоченность сменилась тревогой.

— Да, я сильно рискую. И даже не предполагаю, кто хочет моей смерти. Это очень тяжело, мисс Зейдлиц, — жить, ожидая удара, но не зная, откуда он последует. Мои нервы на пределе, я разбит бессонницей...

— А выглядите, между тем, прекрасно, — без всякой лести сказала я.

Посетитель не знал, что мне ответить. Вместо ответа он сунул руку в карман и вытащил то ли игрушку, то ли сверток.

— Посмотрите! — он отдал эту вещь мне.

С удивлением я обнаружила, что держу куклу — это был миниатюрный мистер де Шен с белозубой улыбкой под щеточкой усов и черными волосами из синтетики, уложенными волнами.

— Сделано просто замечательно! Забавная вещица.

Я вертела куклу так и сяк и вдруг обнаружила то, что должно было сразу броситься мне в глаза. Сердце кукольного мистера де Шена было проткнуто булавкой!

Поймав мой вопрошающе недоуменный взгляд, мистер де Шен объяснил:

— Я ведь говорил, что живу в Новом Орлеане. Там много цветных, и среди них распространены обычаи вуду. Этот знак — вроде черной метки: «Человек, готовься к смерти!». Кстати, некоторые люди, получив такой знак, действительно умирают — от страха.

Не знаю, какой вид был у меня, но посетитель вдруг широко улыбнулся:

— Я не умру от страха, этого никто от меня не дождется. Однако раз кукла послана, значит, где-то бродит и убийца. Тот, кто сделал первый шаг, сделает и второй.

С отвращением я положила куклу на стол. Мне казалось, что от нее исходит могильный холод. Мне было странно, что в наше время можно заниматься подобной чепухой, но на куклу я больше не смотрела — глаза в мои ее не видели.

Передернув плечами, я медленно произнесла:

— У вас есть какие-либо предположения на этот счет?

— Нет, — сказал мой посетитель. — Однако я думаю, кое-что вас заинтересует. К кукле была приложена записка.

— Записка?

— Да, и в ней говорилось, что если я хочу остаться в живых, то должен в среду вечером прийти в отель «Лафайет». Там меня будет ждать человек с розовой гвоздикой в петлице.

— Загадочно и непонятно.

— Я бьюсь над этой загадкой и ничего толкового не смог придумать. Послезавтра, в среду... Одиннадцать часов вечера... Время позднее... Не ловушка ли это? — он посмотрел на меня с тревогой. — Я прихожу в отель и преподношу убийце свою персону, как на тарелочке. Удобная мишень, не так ли?