Добродетель в опасности - [57]

— Это очень далеко?

— Не думаю. Мы должны приехать туда к вечеру.

— А что ты будешь делать потом?

— Убедившись, что ты в безопасности, я вернусь за Морганом.

— Нет, тебе нельзя сюда возвращаться! — Честити вскинула голову, сморщившись от боли, — Их много, а ты один!

— Послушай меня, Честити. — Риду понадобилась немалая сила воли, чтобы произнести: — Я не в силах изменить прошлое. Именно оно привело меня сюда. — Он перешел на шепот. — Если бы я только мог его изменить! Единственное, что я бы оставил, — это любовь к тебе.

— Рид…

Он приподнялся, встал рядом с ней на колени и поправил одеяло у нее на груди.

— Поспи немножко. Еще рано, и у тебя болит голова. — Он помолчал. — Я люблю тебя, Честити. — Эти слова вышли из самого сердца.

Честити взглянула на него, и в ее прекрасных глазах вдруг заблестели слезы. Когда она заговорила, голос ее дрожал:

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, Рид.

— Засыпай, Честити. Когда ты проснешься, тебе будет лучше. Я никуда не уйду.

Он поцеловал девушку. Губы ее были мягкими и теплыми, но Рид заставил себя оторваться от них. Выйдя из фургона, он поднял голову и взглянул на ясное утреннее небо. «Честити не сказала, что любит меня, — грустно подумал Рид. — Она не хочет, чтобы со мной что-то случилось. К сожалению, обещать это я ей не могу, ибо сам не знаю, чем закончится моя погоня за Морганом».

Рид поклялся говорить только правду, а правда была горькой.

Черт возьми, какая жара!

Морган задрал голову и с проклятием посмотрел на ясное голубое небо, потом опустил глаза и взглянул на железные клейма, накалявшиеся в пламени костра. В дальнем загоне стоял еще неклейменый скот. Они вкалывали с рассвета. Парни недовольно ворчали, и ему приходилось то и дело подгонять их, иначе бы они уже давно бросили работать.

В животе у Моргана урчало. Близился полдень, и он был голоден. Уже целый час в загон долетали вкусные запахи стряпни Кончиты и дразнили усталых мужчин. Но мысли Моргана были далеки от еды.

«Как же мне все осточертело!» — думал он. Дела шли со скрипом, а он не привык ждать. С каждым часом надежды на скорейшее возвращение в город таяли.

Морган снова вспомнил улыбку Честити и крепче сжал в руке железное клеймо. При мысли об этой женщине внутри его бушевало всепоглощающее пламя. «А почему, собственно, надо ждать, пока эта парочка приедет в миссию? — соображал Морган. — Если соблюдать осторожность, можно легко устроить несчастный случай на дороге. Этот голубоглазый негодяй уходит в мир иной, Честити рыдает, и тут неожиданно появляюсь я — утешаю несчастную вдову, говорю ей ласковые слова — уж я-то знаю, что сказать! — потом везу ее в свою хижину, чтобы там она оправилась от горя, и постепенно становлюсь для нее необходимым как воздух».

Морган представил себе, как будет утешать девушку, и тело его напряглось в предвкушении.

Внезапно решившись, он бросил железку обратно в огонь и сказал в ответ на недоуменные взгляды мужчин:

— На сегодня хватит. Отведите остальных бычков в загон и будем обедать.

Не обращая внимания на удивленные лица, Морган направился к дому. Он наливал воду в умывальник, когда в дверях появилась Кончита.

— Ты пришел обедать, Морган?

— Нет, я не голоден, — сказал он, не глядя на девушку.

Он сбросил шляпу и рубашку, потом торопливо намылил торс, лицо и руки. Кончита внимательно следила за его действиями.

— Ты куда-то собрался?

— Не твое дело!

Она поджала губы. Морган хмуро вытерся полотенцем и снова надел рубашку.

— Я вернусь через пару часов. К моему приходу уберись в спальне и забери оттуда свои вещи. Поняла?

Кончита молчала.

— Comprendes, puta?[6] — рявкнул Морган на ее родном языке.

Лицо девушки сделалось каменным.

— Si. Comprendo… comprendo muy bien[7].

Схватив шляпу, Морган направился в хлев. Спустя несколько минут он выехал оттуда верхом на лошади и галопом проскакал мимо мужчин, не сказав им ни слова.

Симмонс проводил Моргана удивленным взглядом.

— Что за бес в него вселился?

Бартелл грубо хохотнул.

Тернер захлопнул ворота загона за последним бычком и вместе с остальными пошел к хижине.

— Ты же не такой дурак, а, Симмонс? — прорычал он.

— Нет, я не дурак. И Морган тоже не дурак. Думаешь, он поехал на дорогу за пасторской женой? Среди бела дня он ее не тронет.

— А что его остановит?

— Здравый смысл, вот что! — Симмонс покачал головой. — Я знаю Моргана. Он и раньше волочился за бабами, но при этом никогда не терял головы.

— Пора тебе поумнеть, Симмонс, — стоял на своем Тернер, — Морган перестал думать головой. Теперь у него мозги в другом месте. Он не успокоится, пока не залезет на эту рыжую телку, и, мне кажется, ждать осталось недолго.

Тернер толкнул дверь хижины, прошел к столу и, не обращая внимания на Кончиту, которая выставляла тарелки с едой, тяжело опустился на стул. Когда уселись остальные, он продолжил:

— Морган сейчас плохо соображает. Нам пора самим шевелить мозгами, если мы хотим выбраться живыми из этих мест.

— Ты болтун и трус, Тернер! — злобно бросил Уолкер. — Это сейчас ты хорохоришься, а придет Морган — и ты опять подожмешь хвост.

— На этот раз нет, если буду знать, что вы все меня поддерживаете.