Добро Зло - [6]

Наше время — это, безусловно и действительно, век узкой специализации (напомню полушуточное классическое определение специалиста, эксперта — это человек, который все больше и больше знает во все меньшей и более узкой области).

Остальные встречаемые мною и называвшие себя «полиглотами» демонстрировали, как правило, очень посредственные и поверхностные знания при явно завышенных претензиях и самомнении. Опять же, все относительно. Конечно, легко можно пустить пыль в глаза неучам, блеснуть перед незнайками. Но ведь это недостойно и дешево. Мыльные пузыри неизбежно лопаются. Послушаешь порой такого «спеца», и становится стыдно и за его очевидное невежество, и весьма ограниченные знания и почти неограниченную, мягко выражаясь, нескромность. Зачем это?! Ведь это такая сфера, где знание или незнание невозможно скрыть, оно проявляется и выявляется почти немедленно. Разумеется, я абсолютно не имею в виду здесь очень многих моно-, би— или триглотов (родной язык — несомненная основа всех основ — в данном случае не в счет) — лингвистов, переводчиков и других специалистов, отлично владеющих одним, двумя, реже тремя инязыками, как правило, выпускников лучших в мире женевской или московской лингвистических, во всяком случае, переводческих школ, работающих в основном в международных организациях, перед которыми я также всегда с восторгом и изумлением преклоняюсь.

Ни тем более, конечно, здесь не может идти речь также и о крупнейших Властелинах Слова: писателях, поэтах, актерах и других деятелях культуры в совершенстве (опять же относительно других) и виртуозно владеющих своим огромным (по сравнению с другими) словарным запасом-сокровищем родного, реже чужого языка. Есть еще одна категория «полиглотов», своеобразных самородков и, как правило, самоучек, среди коммерсантов, в частности, на Ближнем Востоке, вообще в районе Средиземноморья, или конферансье на всяких международных развлекательных сборищах, на пяти-шести языках бодренько болтающих и болтающихся в своих профессиональных пределах, но это, конечно, очень специальные узкие и поверхностные знания, хотя и требующие определенной бойкости и расторопности ума. Следует еще отметить и такое явление, когда некоторые специалисты, особенно среди старых академических ученых, обладающие неординарно большим запасом слов того или иного языка, имеющие массу научных публикаций и работ по различных аспектам лингвистической теории, практически разговорным языком могут почти не владеть (в связи с открытием границ таких сейчас становится все меньше) в отличие от другого типа лингвистов, бегло и блестяще владеющих разговорным языком, оперируя относительно ограниченным запасом слов.

(Хотелось бы также в скобках затронуть один интересный нравственно-психологический момент: довольно часто лингвисты, особенно практикующие переводчики, работающие с высокопоставленными лицами и просто чиновниками, нередко в связи с занимаемым положением считающими, иногда и просто уверенными в том, что они-де знают все и вся, сталкиваются с довольно пренебрежительным, неуважительным, иногда просто хамским отношением со стороны последних. Пытаясь разобраться в анатомии такого отношения, можно сделать вывод, что такого типа лиц, помимо их чисто чиновничьего хамства, видимо, раздражает и злит, возможно, порой подсознательно, факт, подтверждающий их очевидное невежество в определенной сфере, которое ничем нельзя скрыть или прикрыть, поэтому-то они и вынуждены прибегать к услугам и помощи специалистов, в то время как в остальном они судят обо всем весьма категорически, безусловно и безапелляционно. Как писал испанский писатель еще в 17 веке, «Превосходство ненавистно, тем паче особам превосходительным», и еще: «Их превосходительствам угодна помощь, но не превосходство». Это, конечно, связано также и с уровнем их общей внутренней и внешней культуры и такта). Любопытно также такое явление, когда некоторые переводчики, блестяще передающие чужие мысли, откровенно слабо и косноязычно выражаются в своем собственном монологе, и наоборот прекрасно, красиво и живописно говорящие сами, туго, с большим трудом могут переводить чужую речь. Или возьмем специализацию в устном или письменном переводе, художественном, техническом, специальном и т. д. и т. п. Теперь о себе, любимом… Я должен о себе сказать, потому что меня самого часто называют полиглотом, и мне от этого становится очень неловко. Я обычно отшучиваюсь, говорю что-то вроде традиционного «от полиглота слышу» и пр., но если серьезно, то я действительно на протяжении многих лет, уже даже десятилетий, всерьез интересуюсь очень многими языками, и живыми и мертвыми и искусственными, изучаю их историю, структуру, грамматику, лексику и другие особенности, сравниваю друг с другом. Это моя работа-хобби или хобби-работа. На десяти смогу кое-как объясниться, делаю письменные переводы со словарем еще с десятка, перевожу устно на переговорах, конференциях и пр. на трех языках — английском, арабском и польском (о качестве судить не буду, но, слава богу, предложение работы для меня пока гораздо превышает даже мой нескромный спрос, и вообще где бы я ни работал, меня всегда приглашали еще и еще, за исключением нескольких случаев, когда я либо сам уходил, либо меня «уходили» в силу той или иной личной несовместимости с работодателем). Но опять же таки, боже упаси, называть себя полиглотом, в совершенстве владеющим тем-то и тем-то… и т. д. и т. п. Если приходится, говорю: да, я люблю и изучаю те или иные языки, немного знаю… Ведь никакими дипломами, должностями, степенями и званиями тут не прикроешься. Это же такие гигантские глыбищи, и не мне, муравьишке-мечтателю, при всем трудолюбии и усердии ими ворочать! Ста жизней не хватит! А ведь столько еще других интересных дел и занятий! Родной бы язык довести до ума! (Другое дело, что занятия и работа с языками для меня — это постоянный источник радости, удовлетворения и счастья, непрерывное бесконечное вечное движение познания, мой внутренний перпетуум-мобиле. Здесь, в частности, возможно, вполне уместен известный бернштейновский постулат «движение — все, конечная цель — ничто», хотя, вернее, цель-то тут есть, и она и Высокая и Великая — это Познание, но она как раз и реализуется в самом движении, которое таким образом само по себе суть цель.