Добро пожаловать в реальный мир - [11]

– Чуть погодя, – подхватываю я, – ты отправишься домой и будешь умолять маму пустить тебя обратно. Она всегда пускает. – Хотя я все же забыла про тот факт, что прежде матушка никогда не выпроваживала отца из дома путем какого-либо физического воздействия. – Просто на этот раз тебе придется очень постараться.

Папа фыркает себе под нос.

– Не хочешь все же мне сказать, что ты там такое натворил? Я-то уж не куплюсь на твою байку про картишки в «Микки-Маусе». Мама уже долгие годы все это терпит – и никогда еще так не психовала.

Отец с независимым видом складывает руки на груди.

– Мне больше нечего сказать. Клянусь богом, я ничегошеньки не натворил. И я остался точно таким же, каким был всегда.

Одного этого достаточно, чтобы подать на развод на почве эмоциональной жестокости, отягощенной неразумным поведением супруга.

Я разворачиваюсь, чтобы идти в кухню, и папа торопится за мной, обернувшись вокруг пояса простыней, которая не в состоянии укрыть от меня тот факт, что спал он не снимая носков. Я в раздражении качаю головой. Немудрено, что матушка сыта по горло! Достаточно одной ночи в обществе моего папочки – и мне самой хочется в него вцепиться.

– Едрит твою налево! – вскрикивает отец, едва ступив в кухню. – Мышь!

– Успокойся, – хмыкаю. – Это Пискун.

– Это же гнусный вредитель!

– Не будь таким грубияном. Это член семьи.

– Я не собираюсь жить в одной квартире с этой чертовой мышью!

– Ну и чудненько. Тащи свое недовольство обратно домой.

Пискун высовывается нас поприветствовать.

– Ты в курсе, что у мышей пузырь совсем не держит и за ними везде тянется след мочи?

– Ну да, почти как у дряхлых предков.

– Да ты просто вся в мать! – сурово заявляет папа. – С такой-то семейкой мы за годы сэкономили, поди, целое состояние на энциклопедиях – вы же обе и без них все обо всем на свете знаете!

– Так, я уже на работу опаздываю, – обрываю его я. – Сам завари себе чай.

– Когда вернешься?

– Не знаю. Может, с новой работы снова прямиком отправлюсь в паб. Смотря как у меня сложится этот день высокого полета. – При мысли, что новое место может сулить мне некий вполне реальный шанс, меня всякий раз окутывает дурманом. – Тебе в какое время на работу?

У отца выступает на лице страдальческая мина:

– Мне бы сегодня лучше не идти, а то чувствую себя каким-то хворым. Наверное, от стресса, – добавляет он. – Да и со спиной нынче что-то не то.

Я еле удержалась, чтобы не сказать отцу, что это «что-то не то» у него всегда и во всем.

– Я, может, перехвачу тебя попозже в «Голове». – Нарочито морщась, папа потирает себе спину.

Быстро схватив сумку и пальто, спешу к входной двери.

– Если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, – бросаю напоследок, хоть и понимаю, что у Дерека Кендала с этим всегда большая напряженка, – ты сегодня сводишь куда-нибудь маму, дабы затереть свою вину, что бы ты там ни наделал.

И вот после этой легкой словесной перепалки я с головой окунаюсь в свой новый день, страшно сожалея, что у меня уже с утра нет ни сил, ни духа выступать по тротуару, точно какая-нибудь красотка с рекламы лака для волос.

Глава 8

В подземке всю дорогу мурлыкаю под записи Coldplay на айподе, понимая, что это дико раздражает прочих пассажиров, но все же от этих песен мне становится намного лучше. Пробегая мимо нашей «уловистой» площадки в переходе, где мы с Карлом обычно подрабатываем, вижу какого-то саксофониста. Интересно, ему удается выручить больше чем нам? В открытом футляре у его ног разбросана где-то горсть мелочи, и я пытаюсь произвести в уме простейшие подсчеты.

Как ни странно, мне довольно-таки нравится петь в «трубе». Там отличная акустика, и это дает нам возможность лишний раз хорошо порепетировать, одновременно зарабатывая какую-никакую денежку. В свое выступление мы нередко вставляем пару-тройку собственных песен, поскольку здесь нас с гораздо меньшей вероятностью закидают яйцами, нежели в «Голове». В лондонской подземке есть, конечно, и легальные, подконтрольные метрополитену, площадки для концертов, но мы предпочитаем следовать давно проторенной стезей вечно голодных бродячих артистов и доселе благополучно этим пробавлялись.

В конце концов я выбираюсь из подземки и пересаживаюсь в доклендское легкое метро[12], на конечную станцию «Бэнк», и поезд усвистывает меня к деловому кварталу Кэнэри-Уорф в обществе подтянутых юношей и девушек из Сити в строгих деловых костюмчиках и не менее строгих начищенных туфлях. Прибываю на место аккурат к восьми часам. Звоню в домофон в апартаменты Эвана Дейвида, меня впускают внутрь… И только тут до меня доходит, что я собиралась перед выходом побольше приложить стараний к своей наружности и в спешке позабыла.

– Привет, – кивает мне открывший дверь парень. – Я – Дьярмуид, шеф-повар.

– Шеф-повар?

– Ну, Il Divo тоже надо питаться.

– Ах да, конечно. А я – Ферн, – пожимаю ему руку. – Я его… Знаете, я пока толком и не знаю, кто я здесь. Наверное, личный помощник. Я только вчера поступила на работу.

– О, так вы нынче пришли опять? Очень храбро с вашей стороны.

Я стягиваю пальто и держу в руках, совершенно не представляя, куда бы его пристроить, чтобы не внести в дом беспорядка, а потому прячу на стуле за столом. Здесь так потрясающе, что снова хочется смотреть вокруг и ахать! Шторы на окнах, что закрывали бы чудесный вид на город, отсутствуют, и утреннее солнце беспрепятственно заливает комнату. Это сколько же денег нужно заработать, чтобы позволить себе осесть в таком местечке?! Даже если всю жизнь провыступать в переходах подземки, едва ли хватит хоть на одну такую комнату.