Добро пожаловать в Накки-ярви - [38]

— Пробежало что-то, снег взметнулся и больше ни чего не увидел. — Врать с нужным выражением лица я научился еще в детстве, тем более к Светке я стоял спиной. — Дело не в видении, а в другом. Давай поговорим в доме, а то здесь холодновато.

Версию произошедшего пришлось выстраивать на ходу с учетом не желания касаться особенностей своей службы. Что, мол, почуял опасность, нашел под кроватью кусок гранита, выкинул его и он почему-то улетел далеко, под крыльцо одного из домиков. Единственным слабым местом могло оказаться явление и действия незнакомки, но, к счастью, у Светки сложилась своя версия о случившемся.

— Где-то в центре Карелии, если хочешь, я потом тебе покажу на карте, есть одно очень странное, загадочное и мистическое место. Я не помню, как оно звучит правильно, но название оканчивается словом «ваара», что означает — гора. Там имеется несколько сейдов, шаманских камней, в которых заключены души самых сильных шаманов дохристианской эпохи. Сами камни огромны и напоминают лица людей и чудовищ. Для людей, а особенно — женщин и детей, находиться рядом с ними опасно. Только посвященные могут приблизиться к ним, и то — после проведения ряда ритуалов, иначе духи, охраняющие сейды, расправятся с нарушителями покоя тех мест. Я не удивлюсь, если кто-то смог добыть кусок от такого камня и подбросить его нам. Полежи он у нас несколько дней и неизвестно, что с нами бы случилось. Это можно сравнить, если бы нам под кровать подсунули источник радиации. И кто ж на такую подлость сподобился?

— Ваш зам по науке, ведь камень вернулся к нему.

— Не обязательно. Уж чего-чего, Михаил Лаврентьевич — человек старого воспитания: галантен, вежлив, порядочен — настоящий джентльмен. К тому же ни я, ни, тем более, ты, с ним ни каких дел не имели.

— А по работе?

— Нашу лабораторию он не курирует, и если мы встречаемся, только очень редко, мимоходом. «Добрый день», «Здравствуйте» — вот и вся форма общения.

— Камень подкинули, он вернулся к хозяину, это — очевидные факты. — Упрямо гну свое, стараясь увести разговор от странной незнакомки. — Значит ваш Хазаров и виноват.

— Казаров. — Поправила Светка.

— Да мне без разницы. Вот сейчас пойду и портрет этому Хазарову-Казарову начищу. — Стараясь не переиграть, с чем черт не шутит — вдруг придется, в самом деле, устраивать мордобой, а нежелательно — нужно к толстячку сперва приглядеться, я сделал вид, что немного «завожусь». — Заодно и за остальные гадости спрошу.

— А вот этого не надо. — Лицо Светки погрустнело. — Мне еще в институте работать.

— Кому-то придется увольняться. Либо тебе, либо ему. Могу помочь вашему деятелю от науки уйти на пенсию по причине утраты здоровья.

— Да брось языком чушь молоть. — Неожиданно взорвалась девушка. — Ни кто ни кого бить не будет. Я знаю, кому можно сказать о подозрениях, но мне как-то не верится в злой умысел со стороны Казарова. Давай, отложим наш спор на потом, когда станет все ясно. У меня есть более лучшее предложение, касательно сегодняшнего дня, который заканчивается… — Светкины глаза оказались напротив моих, в ее серо-синих зрачках заиграли маленькие бесенята. — Может, господин офицер согреет маленькую, уставшую и замерзшую девушку?

Легкий удар о стекло и шорох осыпающегося снега. Через несколько секунд все повторились снова. Взгляд скользнул по циферблату настенных часов. Светящиеся стрелки застыли на трех часах. Рядом заворочалась Светка, не открывая глаз, она обняла меня за руку и спокойно задышала в здоровом сне.

Новый удар по стеклу прогнал сон. Стараясь не потревожить девушку, я осторожно соскользнул из кровати и подошел к окну. Рассеянный свет от фонарей, что освещали площадку у административного домика, с трудом доставал до нашего коттеджа, но сквозь слегка запорошенное стекло можно разглядеть территорию базы. Ни чего заслуживающего внимание разглядеть не удалось, но лишь я повернулся в сторону кровати, чтобы опять нырнуть одеяло, со стороны входной двери послышалось легкое царапанье.

Осторожно ступая, чтобы не разбудить Светку, я переместился в прихожую. Прихваченная возле камина чугунная кочерга придавала уверенность, хотя, серьезной опасности тихое царапанье в дверь у меня не вызывало. Притертая щеколда бесшумно отошла назад и позволила резко и, по моему мнению, неожиданно открыть дверь.

Несколько секунд я вглядывался в разбавленную тусклым освещением ночь и вслушивался в шорох поземки. Сбоку от крыльца скрипнул снег. Кочерга мгновенно взметнулась вверх для удара.

— Сергей, это — я. — Закутанный в потертую мохнатую шубу, человек вступил на нижнюю ступеньку крыльца. — Это — я, Ленарт. Нам нужно поговорить.

Не выпуская из руки кочерги, я немного посторонился, пропуская бывшего сослуживца в прихожую. Кислый запах мокрой шерсти и вонь немытого тела и мочи заполнили небольшое помещение.

При свете тусклой лампы, осветившей прихожую, я внимательно вгляделся в ночного гостя. Тот Ленарт, с которым мы расстались два года назад, и это убогое, другим словом не назовешь, создание отличались, как небо и земля. Из щепетильного ко всему, что касается внешнего вида и имиджа офицера-аристократа, он превратился в бомжа в самом худшем понимании этого слова. Грязная щетина неровной порослью закрывала нижнюю часть лица, из щелок опухших красноватых век на меня смотрели тусклые слезящиеся глаза. От вывалянной невесть где старой потертой шубы ощущался тот еще аромат, да и сама шуба оказалась одетой на голое тело. Я не стал скрывать брезгливого выражения лица, но Ленарту на это, по всей видимости, было наплевать.