Добро пожаловать в город! - [32]
— Пожалуйста, садитесь, мистер Блумер.
Он открыл глаза, — все на своих местах, — уверенно прошагал по всей комнате и присел, прямой как аршин, на маленький позолоченный стульчик. Мисс Джерри уютно устроилась на диване, как девчонка, подобрав под себя ноги; рука на широкой спинке дивана, ладошка с соблазнительными пальчиками свешивается с края.
— Знаете ли, мистер Блумер, — заметила мисс Джерри своим прелестным, игривым голоском, — вы ведь совсем не похожи на драматурга.
— Это для меня не новость! — Филип помрачнел.
— Вы такой крепыш, такой здоровяк!
— Я это знаю.
— Но вы в самом деле пишете пьесы? — И вдруг, словно давняя его интимная знакомая, подалась к нему.
Филип, повинуясь религиозным законам целомудрия, мучительно отводил глаза от ее великолепной груди — два волнующихся холма… Непредвиденная трудность на пути его интервью с ней.
— Да-да, вы не ошибаетесь, — забормотал он, нарочито глядя мимо нее, через ее покатое плечо. — Да, в самом деле, я же вам говорил снизу, по телефону. И я пришел, чтобы забрать свою пьесу.
— «Дом страданий». — Словно глубоко размышляя над чем-то, она покачала головой. — Какое удачное название. Однако… немного странное для такого жизнерадостного на вид юноши.
— Да, мэм. — Филип старался, как мог, держать голову прямо и смотреть только в потолок.
— Как приятно, что вы в этой связи вспомнили обо мне! — Мисс Джерри подалась к нему еще сильнее, а благодарный взгляд ее вдруг увлажнившихся прекрасных глаз запросто достиг бы в эту минуту третьего ряда балкона. — Фактически я в простое вот уже три года. Думала, никто больше и не вспомнит об Адели Джерри. Как грустно!
— Ах, что вы, что вы! — Филип, чтобы переубедить ее, призвал на помощь всю свою способность к утонченному обхождению. — Я, например, вас не забывал никогда.
Его ложь, конечно, не очень удачный выход из положения, но правда в тысячу раз хуже.
— Итак, мистер Блумер, «Гилд-театр» намерен ставить вашу пьесу? — ласково осведомилась мисс Джерри.
— Да нет, я этого не говорил. Просто кое-каким моим знакомым актерам пришла в голову идея пустить мою пьесу по кругу, — пусть прочтут, — но так как она лежит у вас вот уже два месяца…
В заманчивых глубинах темных глаз мисс Джерри погас огонек интереса.
— Мистер Блумер, у меня нет ни одного экземпляра вашей пьесы. Она у моего режиссера, Лоуренса Уилкеса. — И послала ему очаровательную улыбку, тут же обнажившую все морщинки на ее лице. — Мне очень приятно с вами встретиться. Теперь я буду пристальнее следить за новой, талантливой порослью в театре.
— Благодарю вас, — пробормотал Филип, чувствуя себя на седьмом небе.
Мисс Джерри ласково, с явной симпатией глядит на него… Глаза его, не в силах вынести блеска направленного на него взора, скользнули вниз, к ее пышной груди.
— Ах, мистер Уилкес! Я видел много его спектаклей. Вы были просто восхитительны в них. Какая игра! Да и он чудесный режиссер.
— Да, у него есть свои сильные стороны, — холодно согласилась мисс Джерри. — Но и свои границы. Это очень серьезный недостаток. Трагедия американского театра заключается в том, что в нем нет сейчас ни одного человека без таких границ.
— Да, я согласен с вами.
— Расскажите мне, мистер Блумер, о вашей пьесе. О той роли, которую вы прочите мне. — И села поудобнее, положив ногу на ногу, словно приготовилась к долгой беседе.
— Ну, — начал Филип, — это пьеса о пансионе. Мрачном, безотрадном, очень бедном пансионе; там прохудились и текут трубы, а его несчастные обитатели не в состоянии платить за свои жалкие комнатушки. В общем, в таком духе.
Мисс Джерри молчала, ждала — что дальше.
— Истинно главенствующий демонический дух этого заведения, — продолжал Филип, — неряшливая, тиранствующая, строящая всевозможные козни, грубая женщина. Я писал ее портрет со своей тетки — владелицы такого пансиона.
— Сколько ей лет? — поинтересовалась мисс Джерри тихим, ровным, без всяких эмоций голосом.
— Кому? Моей тетке?
— Да нет, этой женщине из пьесы.
— Сорок пять. — Филип поднялся и принялся большими шагами ходить взад и вперед по комнате, все больше увлекаясь рассказом о своей пьесе. — Эта негодница вечно сует нос в чужие дела, заглядывает в замочные скважины, подслушивает у дверей; по услышанным где-то обрывкам фраз сама составляет вымышленные трагические истории своих пансионеров; постоянно ссорится с членами своей семьи… — Он осекся и спросил робко: — Что с вами, мисс Джерри? Мисс Джерри…
Она сидела, свесив голову на грудь, и горькие слезы тихо катились по ее лицу.
— Ах, этот человек! — теперь уже рыдала она. — Этот человек!.. — И, вскочив с дивана, кинулась к телефону и набрала номер.
Слезы неудержимо текли у нее из глаз, прокладывая две темные бороздки через тушь для ресниц, тени на веках, пудру на щеках и губную помаду.
Филип инстинктивно отскочил к стене и встал, зажатый там между столом и шкафом, заложив за спину вмиг похолодевшие руки; так он и застыл в своем укрытии, словно ожидая нападения.
— Лоуренс! — закричала мисс Джерри в трубку. — Как я рада, что ты дома! Ко мне тут пришел молодой человек, предлагает мне роль в своей пьесе. — Горькие слезы все текли ровно по выверенному маршруту — по двум бороздкам на щеках. — Знаешь, какую он мне предлагает роль? Я скажу тебе об этом только после того, как вышвырну вон этого нахала не только из своего номера, но и из отеля!
Ирвин Шоу — писатель с богатым жизненным опытом, тонкой наблюдательностью, умением распознать в человеке малозаметные психологические жесты и нюансы поведения, включить их в сюжетные коллизии. Его произведения на долгие годы заняли прочную позицию в списках мировых бестселлеров. Роман «Богач, бедняк» и его экранизация в свое время снискали огромную популярность в СССР. Даже по значительно сокращенным публикациям и «обедненной» телевизионной версии «Богача, бедняка» советские люди в пору «холодной войны» выпрямляли свое представление об Америке и американцах… В этом издании представлен полный перевод — без пуританских сокращений и идеологических купюр — увлекательной саги о членах семьи Джордахов, которые ведут свою «битву жизни» в Америке.
…Он был ночным портье. Маленьким человеком, не надеявшимся на перемены к лучшему. Но таинственная гибель одного из постояльцев отеля открыла для него дверь в другую жизнь — яркую, шикарную, порой — авантюрную и опасную, но всегда — стремительную и увлекательную…
Ирвин Шоу (1913–1984) — знаменитый американский писатель и драматург. Приобрел мировую известность благодаря лучшему своему роману «Вечер в Византии», действие которого происходит во время Каннского фестиваля, в атмосфере фешенебельного курорта, веселья, роскоши, вседозволенности в погоне за удовольствиями…Он — «человек кино». Человек, настолько привыкший к своему таланту и успеху, что не замечает, как в череде мимолетных интриг и интрижек, мелких уступок и компромиссов, случайных сделок с совестью талант и успех покидают его.
«Нищий, вор» — это продолжение нашумевшего романа американского писателя Ирвина Шоу «Богач, бедняк».
Как и другие произведения писателя — «Две недели в другом городе», «Вечер в Византии», «Богач, бедняк», — этот роман открывает читателю мир хрупких связей и сложных, подчас непредсказуемых отношений между людьми. История о том, как одна ошибка может перевернуть всю жизнь человека и его близких, о неоцененном и разрушенном семейном счастье рассказана обманчиво простым языком, поражает авторским знанием человеческой психологии и приглашает читателя к размышлению и сопереживанию.
...Армия. Просто – АРМИЯ.Армия интеллектуалов-офицеров и бесстрашных солдат – или армия издерганных мальчишек, умирающих неизвестно за что, и пожилых циников, которым давно уже все равно, за что умирать.Армия неудачников – или армия героев?А, строго говоря, есть ли разница?
«Автор объединил несколько произведений под одной обложкой, украсив ее замечательной собственной фотоработой, и дал название всей книге по самому значащему для него — „Соло для одного“. Соло — это что-то отдельно исполненное, а для одного — вероятно, для сына, которому посвящается, или для друга, многолетняя переписка с которым легла в основу задуманного? Может быть, замысел прост. Автор как бы просто взял и опубликовал с небольшими комментариями то, что давно лежало в тумбочке. Помните, у Окуджавы: „Дайте выплеснуть слова, что давно лежат в копилке…“ Но, раскрыв книгу, я понимаю, что Валерий Верхоглядов исполнил свое соло для каждого из многих других читателей, неравнодушных к таинству литературного творчества.
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Старость, в сущности, ничем не отличается от детства: все вокруг лучше тебя знают, что тебе можно и чего нельзя, и всё запрещают. Вот только в детстве кажется, что впереди один долгий и бесконечный праздник, а в старости ты отлично представляешь, что там впереди… и решаешь этот праздник устроить себе самостоятельно. О чем мечтают дети? О Диснейленде? Прекрасно! Едем в Диснейленд. Примерно так рассуждают супруги Джон и Элла. Позади прекрасная жизнь вдвоем длиной в шестьдесят лет. И вот им уже за восемьдесят, и все хорошее осталось в прошлом.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.
Франсин Проуз (1947), одна из самых известных американских писательниц, автор более двух десятков книг — романов, сборников рассказов, книг для детей и юношества, эссе, биографий. В романе «Изменившийся человек» Франсин Проуз ищет ответа на один из самых насущных для нашего времени вопросов: что заставляет людей примыкать к неонацистским организациям и что может побудить их порвать с такими движениями. Герой романа Винсент Нолан в трудную минуту жизни примыкает к неонацистам, но, осознав, что их путь ведет в тупик, является в благотворительный фонд «Всемирная вахта братства» и с ходу заявляет, что его цель «Помочь спасать таких людей, как я, чтобы он не стали такими людьми, как я».
Ирвин Шоу (1913–1984) — видный американский писатель, один из самых популярных авторов нашего времени. Из-под его пера вышли такие известные романы как «Молодые львы» (1948), «Богач, бедняк» (1970), «Ночной портье» (1975) и множество других. Признанный мастер-романист, Ирвин Шоу создал также немало прекрасных образцов «малой прозы». Новеллы его отличаются изяществом стиля и точностью характеристик — психологических и социальных. В первый том Полного собрания рассказов вошли ранее не издававшиеся на русском языке сборники «Матрос с „Бремена“» (1940), «Добро пожаловать в город!» (1942), «Акт веры» (1946), «Пестрая компания» (1950).
Путник, пораженный тяжелым недугом, останавливается в покинутом замке на ночлег. Чтобы как-то скоротать время, он рассматривает картины и читает описания к ним в томике, найденном на подушке.Передвинув канделябр, он неожиданно видит в нише комнаты, дотоле скрытой тенями, удивительную картину — портрет юной девушки. Что-то неведомое и странное притягивает взгляд к портрету и что-то, столь же страшное, — отталкивает. .
Многие поступки мы совершаем единственно от духа Противоречия. Мы совершаем их, ибо чувствуем, что не должны их совершать. И совершенное далеко не всегда идет нам на пользу, так же как и герою этого рассказа.
Похищенное письмо позволяет господину Д., шантажировать одну даму. Несмотря на все усилия парижской полиции, найти письмо в доме господина Д. не удалось. С просьбой о помощи к сыщику Огюсту Дюпену приходит один из полицейских.