Добро пожаловать в ад - [14]

– У меня машина не сразу завелась, – с ходу соврал я, понимая, что кран лжи уже открыт и при необходимости я буду лгать не задумываясь.

– А зачем ты ее заглушил? – загонял меня в угол Федька.

– Женщина долго деньги отсчитывала, а у меня бензин был на нуле.

Не знаю, удовлетворил ли его этот ответ, но он начал наносить удары с другой стороны:

– Ты поднялся на третий этаж…

– Да, я стал подниматься по лестнице…

– …и никого не встретил?

– Нет, никого. Дошел до третьего этажа и вижу – она лежит, а по перилам кровь капает. Я склонился перед ней и пощупал сонную артерию.

– Зачем?

– Как зачем, Федька? – искренне удивился я. – Я хотел узнать, жива она или мертва.

– Для тебя это был принципиальный вопрос? Он как-то повлиял на твои дальнейшие поступки? Если бы ты убедился, что она жива, ты поступил бы иначе?

Он бил меня прямо по печенке!

– Федор, я в ту минуту не задумывался над этим, – признался я и принялся лихорадочно копошиться в мозгах в поисках какой-нибудь умной мысли, словно в сундуке с тряпьем. – Если бы она была еще жива, то я, наверное, попытался бы остановить кровотечение и обработать рану.

– Но почему ты решил пощупать сонную артерию? Ведь проще было попытаться найти пульс на запястье?

– А какая разница?

– Ты делал это одной рукой или двумя?

– Сначала одной… Я точно не помню, может быть, потом второй…

– Хорошо, ты убедился, что она мертва. Зачем ты начал ломиться в двери?

– Чтобы кто-нибудь из жильцов позвонил в милицию.

– А почему ты не воспользовался мобильником? Насколько я помню, ты отвечал на мои звонки то с пляжа, то из бара, то с прогулочного катера. Следовательно, ты всегда носишь его с собой?

– Да! Я всегда ношу его с собой! – ответил я раздраженно, начиная нервничать. На собственной шкуре я убеждался, как профессиональный следователь может из мелких и, казалось бы, несущественных фактов сплести крепкую паутину обвинения. – Но в этот раз я оставил его в машине. Так получилось. Нечаянно. Тебя это настораживает? Забыть мобильник в машине – это что-то из ряда вон выходящее?

– Не кричи, – строго приструнил меня Федька. – Кричать будешь на футболе… Что ты сделал потом?

– Через дверь отозвалась какая-то ненормальная бабка, – продолжал я, вытирая свободной рукой пот, который ручьями лился по лбу. – Она сказала, что милицию уже вызвала.

– И ты сразу пошел вниз?

– Нет, я поднялся на пятый этаж.

– Зачем?

– Как зачем? – устало произнес я. – Я ведь тоже в какой-то степени детектив! Убийца мог попытаться уйти с места преступления по крыше дома. Я поднялся наверх, но люк оказался закрыт на замок.

– А если бы он не был закрыт, ты вышел бы на крышу?

Нет, эта манера разговора просто невыносима! Федька уже не просто припер меня к стенке. Он тузит меня кулаками под ребра, он не дает мне прийти в себя, отдышаться, подумать; он выбивает из меня признание в совершении убийства!

Я упрямо молчал. Федька нетерпеливо рыкнул:

– Дальше!

– Я спустился вниз, – нехотя продолжил я. – Подъехала милиция. Меня попросили предъявить документы. Я открыл бардачок, где лежала сумка, и увидел «макаров».

Я слышал, как Федька недовольно сопит. Этот звук не могло заглушить даже море.

– И ты не придумал ничего лучшего, чем дать деру?

– А ты предпочел бы, чтобы меня посадили в следственный изолятор?

– Следственный изолятор – это не гильотина, умник! Посидел бы немного и вышел, ничего бы с тобой не случилось! А теперь за тобой такая телега проблем, что пупок надорвешь таскать ее за собой! Дальше рассказывай!

– Я осмотрел «макаров». В нем было пять патронов, один из них уже сидел в стволе.

– Пять? Почему пять? Женщина была убита двумя пулями, и свидетели подтверждают, что слышали только два выстрела.

– Это, Федор, вопрос не по адресу. Ты скажи, что мне теперь делать?

– Снимать штаны и бегать! Продолжай! Что дальше было?

– Ничего не было. Все.

– Все? – недоверчиво уточнил Федька. – А про убитую ты ничего не хочешь рассказать?

Я поразился его осведомленности. Неужели он уже знает о том, что она была у нас в агентстве? Возможно, ему известно, с какой именно просьбой она к нам обращалась. Зачем же я юлил? Только подозрение вызвал. Пришлось признаться, что дамочка просила меня разыскать своего возлюбленного, который прячется от нее в какой-то секретной воинской части.

– Не о том говоришь, Кирилл!

Мне надоел тон, с каким он разговаривал со мной. Если его интересуют какие-либо конкретные детали нашего короткого общения, то пусть говорит прямо, что именно он хочет от меня услышать.

– Я не знаю, что еще тебе рассказать интересного! – ответил я.

Возникла недолгая пауза. Изменившимся голосом (вот это уже был стопроцентный следователь Новоруков!) Федька произнес:

– У меня складывается впечатление, что ты ведешь двойную игру, Кирилл. Я перестаю тебе верить, потому что ты обманываешь меня. Боюсь, что я ничем не могу быть тебе полезен.

Я никогда не жаловался на свою память, но после таких слов засомневался: в самом деле, а все ли я рассказал Федьке, не забыл ли чего-то очень важного?

– Ты не кипятись, – попросил я его. – Но я действительно не знаю, какая еще информация тебе нужна… У нее была короткая обесцвеченная челка. Ее мама слепая и потому работает дома. Ее парень сначала числился пропавшим без вести… И вот что еще запало мне в память: когда мы ехали к ее дому, мне казалось, что за нами следит черный «Лендкрузер»…