Добрая дорога - [8]
Колюшка засмеялся. А Татьяна Андреевна сказала:
— Через месяц твой папа будет дома. — А потом повернулась к Серёже: — А тебе спасибо! Спасибо, и извини, что я на тебя набросилась-напустилась. Никакой ты не Бармалей, а очень полезный человек!
И Небармалей Серёжа заулыбался и стал собирать свои вещи.
Самый счастливый человек
Колюшка подумал, что пора бы уже уходить и ему: на улице всё стало сразу и краснеть, и смеркаться. Снегири давно отправились с рябины на ночёвку. И скоро должна была возвращаться с работы мама…
Но тут в коридоре послышались чёткие громкие шаги, в дверь постучали, и два голоса вместе спросили:
— Разрешите войти?
Татьяна Андреевна вдруг вскрикнула:
— Володя, Андрюшка? — и, раскинув руки, шагнула вперёд.
В класс вошли два высоких солдата. Один ступал ровно, другой — опираясь на палочку. На груди каждого сверкала медаль «За отвагу». А лица солдат были обветрены и обожжены солнцем.
Татьяна Андреевна стала их обнимать и с гордостью заметила, как они окрепли, как выросли и возмужали.
— Откуда же вы, ребята? — спросила она.
— Издалека. С границы, — ответили они разом.
Татьяна Андреевна сразу посерьёзнела…
А на Колюшку так и потянуло тревожным ветерком.
И Колюшка с восторгом и волнением смотрел то на медали, то на раненую Андрюшину ногу.
А Татьяна Андреевна притронулась к палочке, на которую опирался солдат, спросила:
— А это что?
Солдат Андрюша промолчал, а его товарищ Володя сказал:
— Нас прикрыл…
— Ничего… Не в кость, — сказал Андрюша и положил руку товарищу на плечо.
— Родные вы мои! — Татьяна Андреевна вздохнула. — Дорогие! — И вдруг сказала: — А я всегда знала, всегда верила, что мои ребята никогда не подкачают! Всегда знала! Спасибо вам!
— Это вам спасибо! — сказали разом Володя и Андрюша. — Мы вас там всё время вспоминали. Бывало, сидим в горах и вспоминаем, как в походе всем классом у костра кашу хлебали.
— И как картошку пекли!
— И как вы нас ночью своей курткой укрывали, — улыбнулся Андрюша. — Иногда станет холодно, прижмёмся друг к другу и говорим: «Сейчас нас Татьяна Андреевна курткой укроет…»
В классе стало тихо. И Колюшка сразу представил, как гудит в горах ветер, как он тоже сидит у костра, а Татьяна Андреевна укрывает его своей курткой…
Тут Татьяна Андреевна встала и вытерла глаза.
— Спасибо, ребята, спасибо! Знаете, я сегодня, кажется, самый счастливый человек на свете! Представляю, какие счастливые сегодня ваши мамы.
Сверкая медалями, Володя и Андрей виновато улыбнулись:
— Мамы ещё не знают…
— Как не знают?!
— Мы ведь сюрпризом, а они на работе. Видим, у вас окошко засветилось, и — сюда! На огонёк. — И они оглядели класс. А Володя погладил рукой парту. Наверное, свою, родную.
Татьяна Андреевна вдруг забеспокоилась:
— Домой, ребята! Немедленно домой! Мамы сейчас прибегут. Вот увидите! Мамы всё чувствуют! — Она попрощалась, обнимая ребят. — Знаете, как они вас ждут! Знаете?!
Солдаты закивали: знаем! А Андрюша достал вдруг из кармана кителя тоненькую авторучку и протянул Татьяне Андреевне:
— А это вам, с часами, с электронными. Чтобы ставили одни пятёрки и чтобы вы в школе тоже не очень задерживались. Вас дома тоже ждут.
И солдаты Володя и Андрюша почти в ногу зашагали по коридору…
Вот тут-то в класс по-хозяйски вплыла тётя Поля, поправила на голове пёстрый платочек и сердито упёрла руки в бока:
— Татьяна Андреевна! Я ведь ругаться пришла!
Колюшка удивился.
— Вы ведь сегодня опять не обедали. Не завтракали и не обедали! Куда это годится? Настоящее безобразие! Одними машинами сыт не будешь! — Она посмотрела на Колюшку: — Я так говорю или не так?
Колюшка опустил ресницы:
— Так.
— Виновата! — повинилась Татьяна Андреевна. — Замоталась. Честное слово, запрограммировала — и забыла.
«Конечно, — подумал Колюшка, — замоталась. Если бы не Сундуков, не Тюлькин и не телевидение, то не забыла бы». Он ведь тоже всё запрограммировал — и замотался.
А тётя Поля подобрела, глазки засветились.
— Ну ладно, — сказала она. — Прощаю. В последний раз. А сейчас вам хотя бы вот это. Из своего сада. — И, достав из передничка, она протянула большое, румяное, как снегирь, яблоко.
— Ну, спасибо! Спасибо, тётя Поля! — Татьяна Андреевна взяла угощение, взглянула на Колюшку, разломила яблоко пополам и самую румяную половинку протянула ему.
Колюшка застеснялся, но Татьяна Андреевна настойчиво подбодрила: «Держи!» И они вместе захрустели вкусными сочными половинками.
А тётя Поля присела за парту и кивнула за дверь:
— А ребята хороши! Какими баловниками были, а хороши! — Она помедлила, что-то вспомнила и вздохнула. — Совсем как мои сынки… Я их вот всегда ношу с собой…
Она распахнула халат, достала из пиджачка паспорт, открыла его и протянула фотокарточку…
— Погибли под Москвой, в один день…
С карточки, в пилотках, в шинелях с петлицами, смотрели, прижавшись друг к другу, два молодых красивых бойца. Брови их были хмуро сдвинуты, губы сжаты. Как перед боем…
Тётя Поля вздохнула:
— На каникулы к ним поеду, их навещу.
Она сдвинула фотокарточку, а из-под неё выглянула другая, маленькая — на ней была женщина в пилотке со звездой, с тремя медалями на гимнастёрке.
Колюшка сразу наклонился.
