До встречи в Бомбее - [124]

От этого предложения сердце Мэдди подпрыгнуло. Ей показалось, это хорошая мысль. Она очень надеялась, что следующий день пройдет гораздо лучше. Особенно когда Делла и Люси решили пойти с ними, надеясь разрядить обстановку.

Мэдди с Деллой стояли у края песчаного паддока[21], наблюдая за тем, как Люк и двое лейтенантов помогают девочкам сесть в седла и ведут коней по кругу под пылающим солнцем, уговаривая их прокатиться медленной рысью. Люси засмеялась, когда ее лошадь пошла быстрее, и пронзительно закричала Делле и Мэдди, чтобы они смотрели.

— Мы смотрим, — заверила ее Мэдди. — Можешь не переживать.

Она хотела, чтобы Айрис тоже завизжала. Но девочка пару раз улыбнулась и даже — о чудо из чудес! — посмеялась буквально секунду, но так и не завизжала. Ни разу.

— О, я поняла, что ты имеешь в виду, — сказала Делла, сузив глаза под вуалеткой. — Она сама не своя.

— Что с ней такое? Сообразить не могу, — вздохнула Мэдди, думая, какой любвеобильной болтушкой всегда была ее Айрис. — Такое ощущение, что я отвернулась, а ее подменили.

— Ей нужно время, — сказала Делла.

— Но когда Гай вернулся в Индию, она не раздумывала. Была готова обожать его с самого начала.

— У нее не было причин относиться к нему настороженно, — мягко сказала Делла. — Откуда же ей было знать, что всё так изменится. Бедная малышка вряд ли представляла себе что-то более отдаленное, чем следующее мороженое в «Си Лаундже».

Мэдди тяжело вздохнула, признавая правоту подруги.

— Она едва привыкла к Гаю, — продолжила Делла, — а тут такие перемены. Бедная девочка просто в замешательстве.

— Скорее всего, ты права, — ответила Мэдди, всматриваясь в задумчивое, раскрасневшееся личико Айрис, внимательно слушавшей, что говорит ей Люк. — Но все же не в ее характере так… замыкаться. Кто бы это ни был.

— А что говорит Гай? — спросила Делла.

— Он думает, она напугана, — сказала Мэдди, вспоминая слова мужа, произнесенные им накануне вечером. Он приехал домой с очередным букетом и поинтересовался, как прошла встреча с Люком. Мэдди, продолжая злиться на него за неуместные реплики за завтраком, призналась, что Айрис до сих пор какая-то тихая. Ей хотелось, чтобы Гай осознал, что в этом есть доля и его вины.

Но он не понял.

— Она ужасно нервничает из-за всей этой ситуации. Я не удивлен, что встреча прошла напряженно.

— Она справится, — поспешила уверить его, да и себя, Мэдди. — Дети хорошо приспосабливаются. Я тоже была сама не своя, когда впервые поехала в Англию…

— Пойду проведаю ее, — перебил Гай, не желая слушать про Англию. — Я уверен, сказка поднимет детке настроение.

Гай читал Айрис так долго, что Мэдди пошла проверить, все ли у них хорошо, и обнаружила их спящими на кроватке Айрис. Она едва не разрыдалась от того, какой довольной выглядела ее дочь, пристроившаяся на руке Гая.

— Ты говорила с Айрис? — спросила Делла, прислонившись спиной к стенке паддока.

— Я попыталась, — сказала Мэдди. — Но она будто язык проглотила. Мне иногда кажется, она боится сказать что-то не то.

— А с Гаем она разговаривает?

— Я точно не знаю, — ответила Мэдди, и перед глазами у нее всплыла картина их совместного сна. Она будто потрогала ушибленное место. — Если честно, я никак не решусь спросить.

Она так и не решилась.

«Какой в этом смысл?» — писала она Эди в письме, которое сочиняла на протяжении месяца, но так и не отправила. Это письмо скорее играло роль дневника, немого собеседника, помогавшего Мэдди не лишиться рассудка в те дни, когда она сидела одна на вилле Гая, укрывшись у себя в спальне. «После разговора с ним я стану еще больше винить себя за то, что заставляю ребенка переживать все это. Кроме того, я не могу отделаться от подозрения, что Гай доволен, что Айрис не испытала щенячий восторг при виде своего папочки. Не знаю, смог бы он вынести иное развитие событий! И конечно же, остаются его условия, при которых он отпустит нас после завершения этой нелепой неопределенности. В частности, Айрис тоже должна этого хотеть. И, я уверена, Гай рассчитывает на ее поддержку.

Но разве правильно всё строить на том, чего хочет моя девочка? Она едва вышла из младенческого возраста и еще слишком мала, чтобы ее можно было втягивать в подобные истории. Я пыталась объяснить Гаю, что мы должны оставить ее в покое, но он не слушает. Он так и не согласился ничего со мной обсуждать. Только носит домой букеты и новые книжки для Айрис, твердо вознамерившись доказать, что мы можем быть счастливы».

На следующий день она написала: «Теперь Айрис становится замкнутой и с ним тоже, — рука Мэдди замерла на влажной бумаге. — Мне кажется, ей, как и мне, просто не хочется его расстраивать. Может, именно поэтому она так мучает бедного Люка. Но он старается».

Продолжение она написала на следующий вечер: «Мне бы так хотелось, чтобы ты увидела их вместе, Эди! Люк всегда приходит с интересным предложением: рыбалка на пляже, пикники, теннис в клубе „Джимхана“, уроки верховой езды в военном городке. И хотя за нами постоянно присматривает рота компаньонок, у меня возникло ощущение, что мы наконец-то становимся семьей. Мама постоянно ходит за нами по пятам, и от этого я чувствую себя ужасно, потому что вижу, как жутко она боится, что мы уедем. Она почти такая же молчаливая, как Айрис. И вернулась к старой привычке держать всё в себе, отказываясь признавать, что обнажились какие-то проблемы. Даже у них с папой не всё благополучно — они до сих пор не разговаривают. Иногда мне кажется, что Элис вот-вот проговорится, что же ее так терзает, но она молчит. Я хочу убедить ее, что мы будем приезжать, но и не отказываюсь от идеи снова попробовать посадить ее на корабль. Кстати, я пока ей об этом не говорила, но твердо намерена сказать. Ведь прошли годы с момента ее последней попытки взойти на корабль, и к тому же теперь она будет не одна. Но мне не хотелось бы расстраивать ее еще больше».