До свидания, Валерий Васильевич! - [2]
— … лазвитие следнего и малого пледпринимательства, лефолма Зэ-Кэ-Ха… — шепелявит самый младший. Он наконец-то выплюнул свою соску.
У следователя шевелятся волосы на голове и темнеет в глазах.
— Детки, — бормочет он, — неужели вы понимаете то, о чем говорите?
В ту же секунду конфеты заканчиваются и теперь все рты свободны.
— Нет! — самозабвенно вопят дети. — Мы! Не! Понимаем! Но! Взрослые! Тоже! Не! Понимают! Только! Они! Играть! Не! Умеют! Совсем!..
Еще час спустя. Тот же кабинет. У следователя Кононова, сидящего за тем же столом, уже совсем измочаленный вид. А вот существо, которое расположилось напротив, выглядит довольно бодро — насколько бодро может выглядеть гигантская ящерица, одетая в деловой костюм. На лацкане рептилии поблескивает какой-то значок, похожий на депутатский.
— …и поскольку, — продолжает свою мысль ящерица, — мы все в одной лодке, и люди явно не справляются, однажды мы вдруг подумали: нашей с вами губернии необходимо подпольное правительство.
— Статья 357, - кряхтит Кононов. — Заговор или иные действия, совершенные с целью захвата государственной власти.
— Боже упаси, — хмыкает ящерица. — Эта статья не прокатит. Мы не собирались вас вытеснять и перехватывать руль. Мы — параллельная структура. Мы решили заняться тем, до чего у вас, теплокровных, все равно руки никогда не дойдут. Вы с вашим Валерием Васильевичем, пожалуйста, принимайте постановления, ставьте памятники, выбивайте кредиты, рапортуйте, награждайте друг друга и витайте в облаках, а уж мы, хладнокровные, будем ближе к земле и конкретным делам. Социалка, село, школа, городские инфраструктуры… И, кстати, у меня как у подпольного губернатора всего один зам, причем это — не в обиду вашему Денису Владиславовичу будь сказано — немолодая, зато весьма компетентная ящерица, авторитетная и с большим управленческим опытом.
— И все равно, — упорствует Кононов, — вы не имели никакого права, так сказать, вторгаться…
Гром. Топот ног. Падают фанерные стены. Со звоном летит на пол витраж, изображающий окно. В кабинет — который теперь уже совсем не кабинет — врывается тяжело экипированный спецназ: камуфляж, кевлар, боевые шлемы, автоматы «кедр». Кононов оказывается прижат щекой к полу, его руки мгновенно скованы. Чьи-то ноги в штатских брюках и цивильных ботинках стремительно переступают через него, слышен треск радиопомех, а затем голос сверху объявляет: «Товарищ генерал! Сергей Петрович! Докладываю! Операция успешно завершена. Подпольная прокуратура ликвидирована!»
Кононова куда-то уносят, и последнее, что он успевает увидеть, — лицо того самого человека в цивильном костюме. И последнее, чему Кононов успевает в этот день удивиться, — это усам на лице того человека. Потому что усы вот-вот отклеятся.
Первая фантазия. ВИТРИННЫЙ СИНДРОМ
На губернатора Валерия Васильевича больно смотреть. Он бледен, в глазах тоска, под глазами круги, на лбу залегла горестная складка.
— Петрович, — обращается он из-за стола к генерал-лейтенанту, — Петрович! Ты что же натворил? Ты же меня без ножа зарезал!
Главный полицейский губернии, генерал-лейтенант Сергей Петрович, румяный и красивый, в новенькой отутюженной форме, стоит навытяжку и глядит непонимающе. Он точно знает, что никого, в принципе, не резал, а уж родного Валерия Васильевича — и подавно. Тем более, что в данный момент ему это не по чину.
— А чего у нас стряслось-то? — осторожно спрашивает он. — Убийств и экстремизма вроде не было, а насчет остального я пока не в теме.
— А вот чего стряслось! — Не вставая с кресла, Валерий Васильевич сердито сворачивает из бумажного листа самолетик и прицельно запускает его в сторону генерал-лейтенанта.
Самолетик взмывает вверх, пытаясь увильнуть, но Сергей Петрович со свойственной ему ловкостью хватает бумажного летуна за крыло. Разворачивает. Читает про себя. Пожимает плечами. Читает снова.
— Ну пресс-релиз, — говорит он. — Ну Ленинского райотдела. Из четырех магазинов изъяли типа 220 единиц контрафактной продукции и отрапортовали. Так ведь хорошо! Я думал их поощрить за усер…
Валерий Васильевич прерывает его речь вздохом. Таким тяжким и таким глубоким, что поясной портрет главы государства (холст, масло, позолоченный багет), висящий в красном углу кабинета, начинает укоризненно вибрировать, а с макета канатной дороги через Волгу (проволока, офисный картон, зубная нить, масштаб 1:200) в воздух поднимается легчайшее облачко пыли — чтобы, покружив в солнечном луче из окна, осесть на чучеле тотемного медведя (шкура, вата, пенопласт) с флажком-триколором в лапе.
— Не просто какие-то 220 единиц! — горько восклицает хозяин кабинета. — А 220 рулонов! Бумаги! Туалетной бумаги, блин!
— Ну, в принципе, да, — кивает генерал-лей-тенант. — Так оно и есть. Эти козлы продавали поддельную туалетную бумагу, а наши орлы их накрыли и конфисковали весь контрафакт. А в чем подвох?
Валерий Васильевич хватается за голову. Его усталое лицо искажено гримасой страдания, как во время острого приступа люмбаго.
— Петрович, — стонет он, — Петрович, ты что, не въезжаешь? Ты не врубаешься, как эта фигня бьет по престижу нашей собственной губернии? Ты не в курсе, что, например, происходит у соседей?!
