До любви две мили и один шаг - [41]

Ее губы задрожали, тихо шепнув: «спасибо», и я вдруг почувствовала себя лишней. Они так нежно и бережно смотрели друг на друга, что я поморщилась. Вот-те на, подруга увела у меня очередного воздыхателя! Неожиданная новость!

— Мистер Коулл, — произнесла я, заставляя обоих дрогнуть, — примите мою искреннюю благодарность, — я поднялась, заставляя собеседников тоже встать и прощаясь с невольным спасителем Шерри, я еще раз протянула ему руку, — сейчас вам лучше покинуть нас, мистер Коулл. Миссис Эванс должна побыть одна.

Он поклонился, ласково улыбаясь, и сопровождаемый грубоватой служанкой, покинул поместье.

Я ожидала от Шерри чего угодно: слез, упреков, злости, но она внезапно схватила меня за руку и потащила наверх в свою комнату, усадила на постель и стала ходить взад-вперед по комнате, прикидывая что-то в уме и нервно касаясь волос. Я наблюдала за ней с явным изумлением. А не помешалась ли Шерри от обилия мужского внимания? Ох и подмочила ж я репутацию вдовы-тихушницы…

— Леди Блайт, вы можете помочь мне в одной ситуации. Только не смейтесь, иначе я выставлю вас из дома.

Вот и до угроз дошли. Сегодня день такой или в Шропшир проник тленный душок лондонских кулуаров?

— Шерри, ты сведешь меня с ума, а безумная леди Блайт — это уже слишком.

— Я совершенно запуталась…

Она, конечно, имела в виду любовный треугольник, в котором оказалась. С одной стороны Патрик Вебер, друг детства и самоотверженный добряк, с другой стороны манящий и самодостаточный мистер Коулл.

— Мне так неловко, — сокрушалась Шарлотта.

— Ты хотела, чтобы не состоялось дуэли. Так ее и не было. Твой план сработал. Поздравляю.

— Ума не приложу, как я отважилась позвать мистера Коулла…

Я фыркнула и закатила глаза, а она продолжила:

— Надеюсь, об этом никто и никогда не узнает. Представьте, что будет, если Найт расскажет еще кому-нибудь.

Я почти не сомневалась, что он уже рассказал кому-нибудь. И не раз. Оставалось рассчитывать на то, что народ не сбежится, чтобы изгнать из Шерри дьявола. По местным меркам, быть впутанной в ситуацию, где фигурируют имена сразу троих господ, вверх распущенности. В аристократических кругах — это милые забавы, в королевских — хороший тон. Странная кульминация: чем выше положение, тем фривольней нравы.

— Если я неплохо разбираюсь в людях, то твоего Патти не остановит сломанная нога противника, — по-филосовски рассуждала, покачивая ногой, — думаю, пистолеты будут спокойно пылиться, пока не срастутся кости, но после обязательно пойдут в расход.

— Не говорите так, Анна, — она надула губы, — я никогда не прощу себе, если из-за меня пострадает мистер Вебер.

— А если пострадает Коулл? — провокационно усмехнулась я. — Между прочим, на нем остались явные улики. Я имею в виду лицо этого джентльмена. Его фонарем теперь можно освещать улицы…

— Прекратите насмешки, леди Блайт, — нахмурилась Шерри. — Я никому не позволю над ним смеяться!

Она разгорячилась, выкручивая пальцы, а меня так и разбирало подсластить пилюлю.

— А если Коулл тоже сделает тебе предложение? Что ты ответишь?

— Бред! — она побледнела, вытянувшись и остолбенев, как памятник на городской площади, — Коулл увлечен другой женщиной.

— Кем, позвольте узнать?

— Вами! Разве вы не видите?

Я изобразила на лице крайнюю степень изумления, не забыв раскрыть рот для убедительности.

— Шарлотта Эванс, вы только что увели у меня из под носа мистера Коулла, — притворное возмущение заставило ее оттаять, — а еще назывались подругой.

— Я… я, — она трагично хватала воздух, и я поднялась и поманила ее к двери.

— Умираю от голода, Шерри. Негоже хозяйке морить свою гостью голодом, — весело заулыбалась, — а за обедом обсудим, как быть дальше.

Едва я схватилась за ручку двери, как что-то больно сжалось внутри, заставив согнутся пополам. Огненная резь подкосила ноги, и я с тяжелым вздохом опустилась на пол.

— Леди? Леди Блайт? Анна? — закудахтала Шерри, бегая вокруг меня и пытаясь определить, что случилось.

А то, что случилось, было скорее предчувствием, предвкушающим трагедию. Меня уложили на постель, убедив, что я должна дождаться врача. Боль прекратилась, но мой живот окутал странный холод. Китти, Шерри и грубоватая горничная носились надо мной, как над сокровищем, и только одна из них, моя компаньонка, понимала, в чем было дело. Я потонула в собственной слабости, упросив, чтобы мне принесли чашку горячего шоколада и плед. Когда, наконец, явился врач, я уже чувствовала себя превосходно. Хитростью и не дюжими стараниями нам с Китти удалось выпроводить из комнаты других женщин, чтобы поговорить с врачом, и после уймы манипуляций с моим телом, мне объявили, что я должна больше отдыхать и не тревожится. На том мы с доктором распрощались.

Спать я легла, все еще тревожась за ребенка. Склонна думать, что мой малыш обладал даром предвидения и хотел всего-навсего предупредить меня заблаговременно бежать из Шропшира, ибо вскоре меня ожидала страшная встреча. Мне снился огонь, пожирающий Шил-парк — предвестник разрушения наяву, которого я боялась и жаждала долгих одиннадцать лет.

ГЛАВА 20

Любовь сильнее самолюбия: женщину можно любить, даже когда она презирает вас.