До и после: Исход - [62]

Каждый на планете Земля до определенного момента не осознает, что не будет жить вечно. Но при этом каждый знает, что когда-нибудь смерть придет, но всегда думает, что этот день «не сегодня». Да и «завтра» существует только в мыслях. Есть только здесь и сейчас, и ничего больше.

Никто из них до этого дня еще не сталкивался со смертью по-настоящему. Когда ребята взбирались на перила, они боялись, но все равно верили, что все обойдется. Никто не собирался умирать. Но им не удалось пройти и шага в стороны друг от друга, потому что перила были мокрыми, а гравитация, как известно — бессердечна. Кишан потерял равновесие почти сразу. Позже он чувствовал вину за смерть Гертона, но что он мог сделать? Это инстинкт. Ты машешь руками, цепляешься за возможность, делаешь все, чтобы выжить. И этой возможностью для него стал Гертон. Никто ничего не успел сделать. Падая вниз, Гертон неудачно ударился головой о состав, стоящий под мостом. Умер почти мгновенно.

Макс, кинувшийся на помощь, едва успел схватить Кишана за край рукава. Его бросило на перила, он больно ударился о них ребрами, но удержать такой вес, конечно же, не смог. Рукав выскользнул из пальцев, и Кишан полетел вслед за Гертоном. Всего пара каких-то мгновений, а на перилах уже никто не стоял. Марин закрыла глаза ладонями и взревела как сирена боевой тревоги, ведь на ее глазах только что сорвался с моста друг, а следом и старший брат.

Кишан не умер, вопреки страхам присутствующих, но падение не прошло для него бесследно. Оно лишило его возможности ходить и вселило в него ненависть настолько сильную, что когда он ею делился, ее перенимали все слушающие.

* * *

Иногда, когда рядом никого не было, Кишан признавался себе в том, что отчасти завидовал Гертону. Эти мысли сжирали его. Все могли бегать, веселиться, а он был прикован к коляске и порой, глядя в окно, ненавидел весь мир. В один из таких дней, он позвал к себе Макса и раскрыл ему этот страшный секрет. Но за секреты почти всегда приходится платить. И Макс не стал исключением. Кишан попросил его об одной маленькой, но такой важной услуге. Попросил заплатить за свой секрет клятвой. Клятвой, во что бы то ни стало найти ту дрянь в драных чулках и вытрясти из нее весь ее гнилостный дух. Кишан знал, Макс станет идеальным орудием для воплощения мести. Он крепок, всегда защищает обиженных и в нем до сих пор живет чувство вины за то, что тогда на мосту пальцы его расцепились.

47 (ПОСЛЕ) Покинутый дом

Лифт или лестница? Лестница или лифт? На лифте быстрее, но он может застрять, и тогда короткий и мучительный остаток жизни придется провести в замкнутой коробке. Кулькен поморщился. Лестница… Там мы уже бывали. Там вряд ли кто-то будет, хотя конечно и это не исключено. На такой случай можно взять с собой меч. В очередной раз, спасибо сотрудникам, они надарили кучу разных, бесполезных в обыденной жизни штук, но вполне значимых на фестивалях и, как оказалось, в жизни после апокалипсиса. Вот только… Он обернулся к дивану, на котором лежал костюм.

— Это будет очень тяжело…

Сказать, что Кулькен был в плохой физической форме — не сказать ничего. Жировые складки по бокам, внушительный пивной живот, да и ноги, полные, отечные, с целлюлитом на бедрах — все это было очень далеко от здоровья и силы. Но он и не питал иллюзий на этот счет. Он знал, что лестница тоже может стать его последним испытанием. Если у него схватит сердце от жары и усталости, то никто ему уже ничем не поможет.

— Нет, меч отложим на потом. Либо пан, либо пропал. Если костюм не спасет меня на лестнице, он уж точно не спасет меня на улице. Но я все равно возьму его с собой. Умру как воин, со своим мечом! — он прищурился, словно увидел что-то вдали.

«Ты его ни разу не использовал и, возможно, не используешь никогда. Так толку-то, что ты умрешь со своим мечом, самурай доморощенный!»

Проигнорировав Я, Кулькен в последний раз окинул комнату взглядом и начал одеваться. Рюкзак уже был собран, респиратор лежал наготове.

— Как нелепо я буду выглядеть… Хорошо, хоть никто не увидит, — он натянул нижнюю часть костюма, — а ведь я поклялся, что никогда его не надену. Кларест, долбаный Кларест, это ведь он его подарил, я знаю.

«Да ничего ты не знаешь, подарок был анонимным…»

— Нет, знаю, я точно знаю, больше некому. Еще и записку приложил: «Надень меня, и ты поймешь, что жизнь гораздо веселее, чем тебе кажется». А кто у нас еще такой весельчак? — застегивая молнию, Кулькен выругался. Теперь настала очередь верхних частей костюма. Он натянул респиратор, пододвинул дезодорант, чтобы было проще до него дотянуться.

— Они сожрут меня, ведь точно сожрут.

Когда респиратор был надет, он опрыскал сначала ноги, а затем все, что было ниже шеи. Спрей, которым он себя опрыскал, возможно, пах приятно, но Кулькен понимал, что в таких количествах это сущий яд. Отложив спрей, Кулькен взглянул на рюкзак, прислоненный к дивану. Костюм было надеть не сложно, а вот с рюкзаком пришлось повозиться. Минуты две он чувствовал себя черепашкой, которая упала на спину и никак не может подняться. Осложняло ситуацию то, что к рюкзаку он примотал скотчем катану. Когда приготовления были окончены, Кулькен с ужасом сообразил, что чуть было не забыл свою подушку-талисман. Однажды она уже спасла ему жизнь.