Дни поражений и побед - [3]

У моего отца, Тимура Гайдара, было своеобразное детство: одновременно и интересное, и сиротское.

С одной стороны, знаменитый, талантливый, неистощимый на выдумки отец, интеллигентная московская предвоенная компания, друзья, знакомые по писательскому Коктебелю, среди ближайших друзей братья Шиловские, сыновья генерала Шиловского и Елены Сергеевны Булгаковой. Уютный дом Михаила Булгакова и Елены Сергеевны, как мне кажется, для него навсегда остался образцом.

А с другой стороны, ранний развод родителей, арест отчима, потом мамы.

Когда началась война, отцу было четырнадцать. Как и другие подростки, он стремится попасть на фронт. Работа на военном заводе, с шестнадцати лет – военно-морское училище, служба на Балтике на подводных лодках.

В это время молодой, еще очень наивный лейтенант Тимур Гайдар пишет письмо в теоретический орган партии, журнал "Большевик", с просьбой разъяснить ему причины расхождений между последними выступлениями Сталина и азбукой марксизма. Видимо, письмо попало в руки храброго и честного человека, может быть, помогла фамилия… Как бы то ни было, к счастью для лейтенанта, обошлось без последствий.

В 1952 году слушатель факультета журналистики Военно-политической академии Тимур Гайдар встретил Ариадну Бажову – преподавателя истории в Уральском университете, дочь известного писателя Павла Петровича Бажова. Ночью перед свадьбой он поведал ей, что считает Сталина предателем дела Ленина и социализма, но убежден, что святое это дело все равно победит. Мама поплакала, представила себе грядущую тяжелую судьбу, однако, хоть и была правоверной комсомолкой, замуж за старшего лейтенанта все-таки пошла и, насколько я знаю, ни разу об этом не пожалела.

Павел Петрович Бажов по судьбе, характеру – во многом полная противоположность Аркадию Петровичу. Если от Гайдара в семье осталась страсть к приключениям, то от Павла Петровича – спокойная рассудительность и основательность. Мальчишка из семьи уральских горнорабочих как-то подошел к учителю и попросил что-нибудь почитать. Тот дал ему первый том Пушкина и сказал: выучишь наизусть, придешь за вторым. Когда Павел Бажов выучил наизусть все тома собрания сочинений, учитель решил, что парень он толковый и заслуживает покровительства.

Потом была Духовная семинария, учительская работа и на многие годы – страстное увлечение собиранием уральского фольклора.

В гражданскую войну Бажов, как и Аркадий Петрович, воевал на стороне красных. Потом была семья, семеро детей, учительство, журналистика. В 38-м году его исключили из партии и вызвали в НКВД. Бабушка, Валентина Александровна, собрала чемоданчик, и дед отправился по хорошо известному в Свердловске адресу. Однако к этому времени череда репрессий докатилась до самого НКВД, и в страшной системе начались сбои. Просидев несколько часов в приемной, Павел Петрович так и не дождался аудиенции. К счастью, не пошел узнавать по начальству, почему его вызывали и не принимают, тихо вышел, вернулся в свой дом на Чапаева, Пи после этого больше года никуда из него не выходил. Большая семья жила на учительскую зарплату бабушкиной сестры Натальи Александровны, а дед работал в огороде и колдовал над своим любимым детищем – накопленной за десятилетия огромной картотекой уральского фольклора.

Спустя год с небольшим он прочитал бабушке и маме свои первые сказы. Полоса репрессий к этому времени пошла на убыль, деда восстановили в партии, вскоре он стал автором знаменитой книги "Малахитовая шкатулка".

…Калейдоскоп моих первых детских воспоминаний. Самое впечатляющее – это, конечно, Куба. Я попал туда в 1962 году, в канун Карибского кризиса, мне было шесть лет. Отец работал корреспондентом "Правды", оказался на Кубе еще во время событий на Плайя-Хирон, потом привез туда нас с мамой. Поразительно яркие воспоминания о революционной Кубе: еще работающая, не развалившаяся американская туристская цивилизация вместе с неподдельным веселым революционным энтузиазмом победителей, многолюдные митинги, песни, карнавалы…

Окно моей комнаты в отеле "Риомар" выходит прямо на Мексиканский залив, внизу – плавательный бассейн, рядом с ним – артиллерийская батарея. Здание, в котором жили дипломаты и специалисты из Восточной Европы, периодически обстреливают. Наша батарея стреляет в ответ. Из окна виден лозунг в желтом неоне: "Родина – или смерть!", и в голубом: "Мы победим!" Уборщица ставит в угол автомат и берет швабру.

Прямо по траверсу – всегда американский разведывательный корабль. В разгар Карибского кризиса на горизонте дымное марево от судов 7-го флота. У нас дома друзья отца, советские военные из группы войск, переброшенных на Кубу. Они иногда берут меня с собой в казармы, дают лазить по танкам и бронетранспортерам. У нас дома в гостях Рауль Кастро, Эрнесто Че Гевара. Отец ездит с Че Геварой стрелять по мишеням из пистолета.

Куба с ее молодой революцией страшно интересна для левых всего мира. В Гаване много журналистов из соцстран. Чехословацкое телеграфное агентство представляет хороший приятель отца, Ярослав Боучек. Они часто о чем-то спорят, я не понимаю.Зато очень дружу с его детьми – Петром и Ярославом, моими ровесниками.