Дни изгнания - [15]

Пока Адерин смотрел, солнце село. Лес потемнел и покрылся тенями. Все же он слышал, как текла река. Вздрогнув, он понял, что стоит на коленях на мокрой от росы траве и слушает сотни водных голосов Лок Тамига. На западе садилась луна. Он встал, прошел между колоннами, преклонил колени перед своим алтарем, воздел кверху руки и вслух начал молиться, вознося хвалу Владыкам Света. Когда молитва окончилась, колонны света исчезли, погаснув, как задутые свечи. Он убрал пятиконечные звезды и стер магические круги.

– Все духи, привлеченные на эту церемонию, идите с миром! Она окончена. Все решено.

В ответ с озера раздались три глухих удара грома. Адерин встал, трижды топнул ногой оземь, потом упал на колени, истекая потом от изнеможения, дрожа так сильно оттого, что истратил все силы; он не мог двинуться с места и так и стоял на коленях, содрогаясь всем телом, пока на востоке не забрезжили первые лучи утренней зари. Солнечный свет возвратил ему силы. Он собрал магические принадлежности, сложил их в мешок, встал и увидел Невина, идущего ему навстречу.

– О, это ты! И все время был рядом?

– Ты что, всерьез думал, что я оставлю тебя в этом испытании одного? Но ты справился прекрасно, сынок!

– Я слышал голоса Великих. Я никогда этого не забуду.

– Не забудь. Если забудешь, тебе придется тяжело. Ты встретился с великим видением, но будет и множество небольших. Не забывай и другого: ты еще только начал свой путь.

Адерин проспал весь день и почти всю ночь. Проснувшись за несколько часов до рассвета, он понял, что настал час уходить.

Он спокойно лежал в темноте, размышлял, какой дорогой нужно идти на запад, и знал, хотя и не понимал, откуда это знание, что еще много раз увидит Невина. Скорбь от того, что он покидает любимого учителя, была просто еще одним испытанием. Ты больше не ученик, думал он, но и не мастер, запомни это – ты путешественник, готовый отправиться на поиски работы.

В центре хижины горел огонь, освещая сидящего рядом Невина.

– Я подумал, что ты проснулся, – сказал старик. – Поедим вместе, прежде чем ты уйдешь?

– Поедим. Я знаю, что это ни к чему, но я бы хотел излить свое сердце в благодарность за то, что ты сделал для меня.

– Ты всегда умел красиво говорить, сынок. Что ж, в благодарность выполни мое последнее задание – пойди и скажи «прощайте» своей семье прежде, чем направишь свои стопы на запад. В конце концов, я забрал тебя у них, и мне кажется, я должен в последний раз отправить тебя к ним.

Вся вновь обретенная уверенность Адерина исчезла, уступив место сильной тревоге. Невин усмехался, глядя на него, как будто знал, что с ним происходит.

– О, я, конечно, сделаю это! – фыркнул Адерин. – Но я надеялся избавить их от этого.

– Ты хочешь сказать, избавить себя от этого. Как же ты собираешься справляться с могущественными силами вселенной, если не можешь посмотреть в лицо собственному отцу?

После завтрака Адерин оседлал коня и навьючил мула. У него было немного вещей – постель, запасная рубашка, мантия, магические принадлежности, кухонная утварь, чтобы приготовить пищу на костре, зато запасы трав, корешков, целебных мазей и других снадобий занимали много места, и все это надо было аккуратно сложить в холщовые мешки. Невин заставил его взять с собой половину своих сбережений.

– Ты зарабатывал их вместе со мной. Выезжай засветло. Мы еще увидимся, а если возникнет нужда, всегда можно вызвать друг друга с помощью магического кристалла.

– Можно. – Адерин пытался справиться с комком в горле. – Но я все равно буду тосковать по тебе.

Отъехав немного, Адерин повернулся в седле и посмотрел назад. Невин стоял у двери хижины и смотрел ему вслед, потом махнул рукой и вошел в хижину.

Теплый день обещал, что скоро наступит лето. Адерин доехал до деревни Блэйсбир и дана лорда Мароика, где он родился и вырос, и где его отец, бард Гверан служил клану Белого Волка. К немалому его удивлению, внутренний двор и знакомые строения выглядели намного меньше, чем он их помнил. Он спешился у башни броха и оглядел пыльный двор. Несколько любопытных слуг остановились, чтобы посмотреть на него, а двое всадников направились к нему, чтобы спросить, что ему нужно. Одновременно он услышал женский голос.

– Адо, Адо, хвала богам!

Это была его мать, Лисса. Плача и смеясь одновременно, она упала в его объятия. Готовый и сам расплакаться, Адерин крепко обнял ее, потом положил руки ей на плечи и улыбнулся ей. Она располнела, но была по-прежнему красавицей, седина почти не тронула ее черных волос, широкие голубые глаза смотрели ясно, на лице почти не видно морщинок.

– Так хорошо снова увидеть тебя, – сказала Лисс. – Право же, я все думала, увидим ли мы тебя снова? Ты поживешь у нас немного?

– Поживу, если позволит лорд Мароик. Но, мам, я хочу, чтобы ты знала – я сюда больше никогда не приеду. У Лиссы перехватило дыхание, но Адерин знал – не будет ни слез, ни жалоб. Из броха, радостно смеясь, прибежали все остальные – младший брат Акерн, готовящийся занять место отца-барда, сестра Арэйна, вышедшая замуж за капитана стражи Мароика и успевшая родить от него ребенка; последним вышел отец, Гверан, высокий, как всегда внушительный, его светлые волосы уже слегка тронула седина. Оживленно разговаривая, все они вошли внутрь. Стареющий лорд Мароик поднялся со своего стула и объявил, что Адерин будет делить с ним мясо и мед столько, сколько пожелает. Странные ощущения овладели Адерином. Ему вдруг показалось, что двеомер был только сном, привидевшимся ему когда-то. В окружении семьи он понял, наконец, почему должен идти дальше в одиночестве: ни с кем не мог он разделить странные знания, так много значившие для него. Он разговаривал, сплетничал, делил с ними трапезу – и все время чувствовал, что он один.