Дни гнева, дни любви - [15]

– Дюрфор ничем вам не поможет! – гневно воскликнул граф. – Его связи ничуть не шире наших! Ваш Дюрфор – просто мальчишка, легкомысленный сопляк, и единственное, что он умеет, – это участвовать во всяких авантюрах!

Я вспыхнула.

– Не знаю, какие у вас причины не любить Дюрфора. Но я все же просила бы вас думать, прежде чем говорить. Господин Дюрфор – мой родственник, муж моей кузины, и мне не нравится, когда его оскорбляют в моем присутствии.

Он сухо поклонился.

– Я сказал лишнее – возможно, и за это прошу прощения. Я был взволнован. Но мнения своего я не изменяю. Дюрфор слишком нахален, молод и несдержан, чтобы быть серьезным дипломатом. Неоправданный риск он предпочитает вдумчивому отношению к делу. Ни один государь не поверит ему. Дюрфор – просто авантюрист.

– Возможно, он и авантюрист, но еще не ясно, плохо это или хорошо для его деятельности. По крайней мере, ваша вдумчивость, господин граф, которой вы так гордитесь, принесла пока еще очень мало ощутимых результатов.

Я обвела их обоих внимательным взглядом.

– Господа, я еду в Мантую и на сей раз попытаюсь обойтись без вашей опеки. Мне жаль, что я убила в Невшателе столько времени. Окажите мне услугу напоследок – устройте мою поездку.

Фонбрюн принялся доставать из редингота бумаги.

– С этим затруднений не возникнет, – сказал он, – мы достали вам паспорт на имя баронессы Эльзы фон Фильсхофен, австрийской подданной. Вы можете ехать в любой город Европы.

– Паспорт фальшивый или настоящий?

– Настоящий. Баронесса недавно умерла.

– В таком случае мне пора собираться. Надеюсь, вы достанете для меня экипаж?

Фонбрюн вздохнул.

– Мадам, ну поймите же, что все это – чистое безумие. Вы женщина. Неужели вы хотите пуститься в такую авантюру? Опомнитесь, ради Бога. Я добрый друг вашего отца. Он мне не простит, если я не отговорю вас от поездки в Мантую.

– Мне нет дела до ваших отношений с моим отцом. К тому же еще неизвестно, не будет ли его мнение обо всем этом совершенно обратным вашему.

– Мы достанем для вас экипаж, можете собираться, – резко произнес граф д'Антрэг, хватаясь за шляпу. – Пойдемте, Фонбрюн, мне жаль, но ваши слова бесполезны.

– Останьтесь, граф, я еще не договорила, – сказала я.

– Что же вы еще хотите добавить, сударыня?

– Мне нужны деньги, сударь, достаточное количество, мне нужен паспорт, наконец, мне нужна служанка, коль скоро я буду называть себя баронессой…

– Вы получите все, в чем нуждаетесь. Я могу идти?

– Вы еще не отдали мне паспорт.

Эта бумажка, от которой зависело спокойствие моей поездки, выглядела совсем не внушительно: лист плотной бумаги с несколькими строчками сведений и размашистой подписью какого-то начальника.

– Благодарю вас, господа.

9

Мантуя встретила меня тихим воркованием голубей на площади. Было 15 апреля 1791 года – середина весны. Яблони, которыми так славился этот край, уже стояли в цвету.

Город был так тих и спокоен, так прекрасен и уютен, что я даже ощутила легкую зависть. Я завидовала судьбе мантуанцев, живущих здесь всегда. Господи, как же они счастливы. Как бы я хотела жить в таком городе – городе, где царствует полная безмятежность. Даже красная черепица на аккуратных острых крышах выглядела такой опрятной, что навевала успокоение.

– Куда едем, мадам? – искажая слова, спросил кучер по-французски.

Вздохнув, я назвала ему улицу и номер дома. Чем ближе мы были к цели путешествия, тем больше я волновалась.

Начать хотя бы с того, что граф Дюрфор ни сном ни духом не помышляет о том, что я нагряну к нему в гости. Пожалуй, будет трудно убедить его даже в том, что я заслуживаю доверия, – ведь теперь у меня нет ни рекомендаций, ни пароля. Есть только письма королевы, да и они адресованы не ему. Кроме того, у Дюрфора был, так сказать, иной профиль деятельности, он никаким образом не был причастен к подготовке побега короля из Парижа.

Все это действовало против меня. Но у меня был шанс все-таки добиться содействия Дюрфора, используя единственный, но главный козырь: то, что Дюрфор был мужем моей кузины Люсиль де л'Атур. Правда, ее саму я видела всего три или четыре раза в жизни, а графа и того меньше, но, несмотря на это, он оставался моим кузеном. Может, этим соображением и следует объяснить на первых порах причину моего приезда.

Кучер помог мне выйти из кареты. Я оглядела себя, поправила шляпу на голове. Темно-красное платье и черный плащ на темно-красной подкладке сидели на мне превосходно. Через минуту я уже стучала в ограду белоснежного особняка.

– Господин Дюрфор только что поднялся и сейчас завтракает, – не слишком дружелюбно сообщил мне привратник.

– Я бы хотела повидать графа.

– Господин граф сказал, что никого не ждет сегодня.

Я задумалась. Не хотелось бы врываться силой, но Дюрфор мне нужен был немедля. Времени и так оставалось в обрез: на восемнадцатое апреля назначено дело с Дантоном, а сегодня уже пятнадцатое!

Я достала из кошелька луидор.

– Вот что, милейший, сообщите-ка графу, что к нему приехала кузина.

– Кузина – это вы, мадам?

– Да.

Меня проводили в дом и попросили подождать. Графский особняк напоминал белый роскошный корабль среди моря деревьев и цветов. Особенно тюльпанов… Сейчас вся эта растительность только начинала распускаться, и можно было представить, какой это райский уголок летом. Здесь журчали фонтаны, а по дорожкам парка бегали упитанные цесарки.