Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - [61]
В течение этих четырех идиллических солнечных дней в августе 1909 года «весь мир был у воды», а пролив Солент был «ровным и прозрачным, как стекло, солнце садилось, как красный шарик, а после заката вечера были спокойными и теплыми», и величественные государственные церемонии следовали одна за другой. Как вспоминал позднее генерал Спиридович, «колоссальный флот», который собрался в Каусе, «был неподвижен, как будто во сне, и казался сказочным видением». Это впечатление особенно усиливалось, когда по ночам небо освещалось многочисленными огнями со всех кораблей, которые стояли на якоре неподалеку от берега. В ночь перед отъездом Романовых играли оркестры, были фейерверки и танцы. Адмирал британского флота, лорд Фишер, приглашал танцевать каждую из сестер по очереди. Потом состоялся торжественный прощальный обед. У дам с Александрой — на «Штандарте», у мужчин с королем Эдуардом — на яхте «Виктория и Альберт». А по завершении прощального ланча на пятый день визита, который оказался самым жарким и самым безветренным днем того года, в 3:30 пополудни «Штандарт» снялся с якоря. Николай, Александра и их пятеро детей стояли на палубе и махали на прощание своим родственникам на яхте «Виктория и Альберт». Императорская яхта взяла курс на Ла‑Манш. Когда она исчезла из виду, суперинтендант полиции Кауса Куин, как свидетельствуют очевидцы, «предложил сигарету из великолепного золотого портсигара, сияющего новизной, и намекнул, что это подарок царя». У одного из его коллег «была булавка для галстука с бриллиантовой инкрустацией в виде императорской короны, а у другого — золотые часы», все это — «подарки в благодарность за заботу» от признательных российских монархов. Но британская полиция тем не менее испытала большое облегчение от того, что «напряжение завершилось»[467].
В целом визит российского императорского семейства в Англию был очень успешным. Это была незабываемая встреча двух великих императорских семей, которым суждено было остаться в истории в качестве неотъемлемых символов последних дней старого мирового порядка. «Четыре русских великих княжны всех очаровали, а трогательный вид маленького царевича растопил все сердца»[468]. Но многие поддерживали трезвые соображения сэра Генри Уильяма Люси:
«Вышло так, что великий самодержец, повелитель миллионов человеческих жизней, был лишен того, что доступно самому непритязательному туристу с континента. Он посетил Англию и покинул ее пределы, так и не ступив на ее берега, если не считать торопливое и скрытное посещение Осборн‑Хауса»[469].
После этого британская и русская императорские семьи больше уже никогда не встречались.
Когда Романовы вернулись домой, Александра снова слегла. «Мне приходится расплачиваться за утомительные визиты, — писала она Эрни 26 августа, — уже неделю я в постели»[470]. Состояние ее здоровья вызывало серьезное беспокойство. Оно быстро ухудшалось с зимы 1907 года, когда Александра вызывала своего врача, доктора Фишера, сорок два раза в течение двух месяцев[471]. Примерно в это же время Спиридович частным образом обратился к выдающемуся русскому профессору медицины с просьбой высказать свое мнение о состоянии здоровья императрицы. Профессор пришел к выводу, что она унаследовала некоторую «склонность» к болезням нервов и «большую впечатлительность» от своей гессенской родни и что ее «нервные проявления» имеют отчетливую «истерическую природу». Все это дает физическое проявление в форме общей слабости, боли в области сердца, отеках ног, что, в свою очередь, происходит из‑за плохого кровообращения и проблем с нервной и сосудистой системами, кроме того, служит причиной появления красных пятен на коже. Причем все эти симптомы с возрастом лишь прогрессируют. «Что же касается психических расстройств, — делал вывод профессор, — они главным образом выражаются в состоянии депрессии, полного безразличия к тому, что ее окружает, и склонности к религиозным фантазиям»[472].
В 1908 году доктора Фишера вновь вызывали, чтобы оказать Александре медицинскую помощь во время обострения невралгии, которая протекала в форме таких болезненных приступов, что императрица не могла спать[473]. Как специалист по нервным расстройствам, доктор предписал ей абсолютный покой. У доктора также сложилось твердое впечатление, что присутствие Анны Вырубовой, которая теперь проводила с царицей почти каждый день, неблагоприятно воздействует на Александру, может быть, даже наносит ей прямой вред[474]. В письменной форме он уведомил Николая, что не сможет лечить царицу как следует, если Анна все время будет находиться в такой непосредственной близости к пациентке. Но Александра не позволила удалить от себя Анну. Вскоре после этого Фишер просил разрешения оставить свой пост. В апреле 1908 года вместо него на эту должность был приглашен доктор Евгений Боткин, который сразу предложил императорской семье вместе поехать в Крым, где Николаю предстояло провести смотр Черноморского флота, поскольку это должно было пойти на пользу здоровью императрице.
