Дневники казачьих офицеров - [161]
С переменой обмундирования переменились психологически и казаки, жившие станицами между черкесскими аулами. Подражание черкесу в седле, в хорошем вооружении, в набегах крепко укоренилось среди них, как и другие горские манеры.
В метель, при переходах в Воронежской и Курской губерниях, хоперцы, нарушая строй, группировались в кучки верховых и тихо пели свои тягучие песни линейных казаков. При этом от жестокого ветра накинув башлыки на папахи — концы их завязывали на лбу, что я видел впервые среди своих кубанских казаков: получалась как бы «чалма». Это было по-горски.
В мирное время 1-й Хоперский полк стоял в Кутаисе, в сердце прелестной Грузии, почему кавказское щегольство в вооружении и манере носить черкески еще более усилилось среди них.
В Оренбургском казачьем училище вакансии выйти хорунжим в 1-й Хоперский полк считались наилучшими. Но их было так мало… Меня всегда привлекали хоперцы, как что-то выдающееся в родном Кубанском войске.
Перед самым началом Великой войны 1914 года 1-й Хоперский полк был придан к Кавказской кавалерийской дивизии «четвертым полком». С ней он провел всю войну.
В июле 1915 года эта дивизия была переброшена с Западного фронта в Персию и с 3-й Забайкальской казачьей бригадой генерала Стояновского[288] совершила 600-верстный марш от Джульфы, через Тавриз, по южному берегу Урмийского озера и вошла в город Ван, в Турции.
Встретить и пригласить в гости к нам, к кавказцам,[289] старейший 1-й Хоперский полк выехали далеко за город на юго-восток подъесаул Маневский и двое хорунжих. Мимо нас прошли драгуны — 17-й Нижегородский, 16-й Тверской и 18-й Северский полки генерала Шарпантье. У них образцовый порядок. На седлах драгун — ничего лишнего. Офицеры идут строго на своих местах. Драгуны сидят на крупных лошадях, но по горной местности — уже «подбитых». 1-й Хоперский полк был в арьергарде. И вот показался он, длинной лентой в колонне по три, спускавшийся с перевала.
Все казаки в одинакового размера черных небольших папахах без всякого «залома» их. Все в гимнастерках, которых наш полк еще и не знал. Очень много георгиевских кавалеров. У казаков замечен «острый взгляд», воинская подтянутость, однообразность формы одежды, правильное держание дистанции на походе на своих поджарых кабардинцах, «просящих повода», несмотря на продолжительность многосотверстного похода.
1-й Хоперский полк представился нам очень подтянутой воинской частью, отшлифованной кавалерийской чопорностью той дивизии, к составу которой тогда принадлежал.
Впереди полка шли в седлах два штаб-офицера в серых черкесках при черных бешметах — командир полка полковник Потто[290] и его помощник, войсковой старшина Ларионов,[291] старейший хоперец. Потто — сын известного историка, генерала Потто.[292] Оба они маленького роста и сухощавые.
На доклад Маневского «всему Хоперскому полку пожаловать в гости в 1-й Кавказский полк» Потто благодарит за внимание, приятно улыбается, и его полк, под бравурные звуки полковых трубачей и под заливные песни во всех сотнях, шумно вошел в город Ван по его кривым азиатским улицам, направляясь к биваку нашего полка.
Выстроенный в пешем строю Кавказский полк встретил хоперцев их полковым маршем. Маленький сухенький полковник Потто от неожиданности быстро бросил несколько слов следовавшему за ним полковому штаб-трубачу, и — залилась труба:
— В резервную колонну постройтеся-а!
Затем сигнал «широкий намет» и исполнительный, протяжно:
— Все-е… испол-няй-те-е!
Словно на голову колонны полка неожиданно напал враг — сотни широким наметом бросились вперед и через несколько секунд «мертво» образовали полковую резервную колонну в одну тысячу разгоряченных лошадей.
— ШАШКИ ВО-ОН!.. ГОС-СПОДА ОФ-ФИ-ЦЕРЫ-Ы! — громко выкрикнул Потто, и полковой хор трубачей-хоперцев прорезал всех звучным встречным полковым маршем 1-го Кавказского полка.
Незабываемые картинки строевых частей, удали и братства казачьего
Начальник дивизии генерал-майор Шарпантье разрешил Хоперскому полку быть гостями у кавказцев два часа. Каждая сотня кавказцев щедро угощала свою нумерную сотню хоперцев — лошадей свежей травой «люцерна», а казаков обильным обедом и вином, которого у армян было много.
Казачий обед прошел коротко, по-военному. Не прошло и получаса, как весело заговорил многосотенный бивак казачий… Со всех сторон двенадцати широко разбросанных сотен полились песни. Грянули два хора полковых трубачей. Рванулся веселый танец «казачок»… Понеслась классическая кавказская лезгинка. И, переплетясь исстари братским общением, два полка казачьих сплелись вместе, словно два брата родных и неразлучных, что и не отличишь — где хоперец и где кавказец.
А господа офицеры?! Под ласкающей тенью чернослив, осыпанных обильным урожаем, в своем безудержном порыве гостеприимства в порядке старшинства в чинах раскинулись они на бурках. После коротких тостов старших до двух десятков хорунжих и сотников, вырвав власть у них, восторженно услаждали всех, после каждого приветствия, кавказскими застольными песнями — «Мраволжамиер» и «Алла-верды». Татарские возгласы «чох-саул» и «якши-йол» неслись как боевые кличи. Все мы блаженствовали от счастья такой встречи, как бивак огласил хор трубачей-хоперцев мелодией «Генерал-марша»:
