Дневники исследователя Африки - [88]

24 апреля. Оставив развалины деревни Чикоси, направились к броду через Колонгоси. В лесу кругом цветут ноготки и наперстянки. Река в этом месте не менее ста ярдов шириной, а на западном берегу она разлилась на триста ярдов. Глубина такая, что мы должны были оставаться в каноэ, пока не приблизились на пятьдесят ярдов к высокому месту. Народ здесь жует сердцевину папируса, имеющую толщину в три дюйма и белую, как снег. Сладости в ней почти нет, и вообще она безвкусна. Вождя деревни, в которую мы пришли, не было дома (он вырубал лес для очистки участка под посев), и жена его отказалась отвести нам хижину. Когда вождь Кансабала вечером вернулся, он как следует побранил свою супругу и всех женщин деревни, а затем стал уговаривать меня войти в хижину. Но мне было и снаружи хорошо под противомоскитной сеткой, и я отказался: под открытым небом не было насекомых и клопов.

25 апреля. Вышли рано курсом на запад; поднялись на лесистую возвышенную местность, по которой повернули на юг-юго-запад, направляясь к большой излучине реки Кифурва, впадающей в озеро Мверу близко от устья Колонгоси.

26 апреля. Воскресенье провели в хижинах дровосеков. Вчера встретили партию занимающихся тем же делом; они шли, нагруженные корой для тканей, только что снятой с деревьев. Шедший впереди дровосек не захотел идти по тропе, так как я сидел близко от нее; я жестом пригласил его пройти, но, с его точки зрения, было бы знаком неуважения ко мне позволить своей тени упасть, хотя бы частично, на меня, поэтому он немного сошел в сторону. Такое проявление вежливости здесь обычно.

27 апреля. Переход до деревни вождя Фунгафунги короткий. Мы могли бы продолжать идти до реки Муатизе, но там нет деревень, а здесь можно было купить еду. Жена Фунгафунги накормила чужестранца хорошим ужином. Когда она потом призналась в этом мужу, он сказал мне: «Эта деревня твоя; всегда ходи этой дорогой и ешь мою провизию». Фунгафунга из племени моньямвези. В этих местах он закупает медь, мотыги и рабов. Здесь множество попугаев, и они, не обращая внимания на пугающие крики женщин, воруют Holcus sorghum.

Перешли через Муатизе по мосту, сооруженному из одного большого дерева. С горы около Кабуквы хорошо видно озеро Мверу.

Ночуем на реке Чиронго.

29 апреля. На реке Мандапала. Несколько человек с Чунгу (один заявил, что он родственник Касембе) подняли крик по поводу того, что мы вторично пришли во владения Касембе, не подождав у Колонгоси разрешения. Один из них, с коротко обрезанными ушами, спросил меня, когда я выходил, чтобы двинуться на север, приду ли я еще. Я ответил: «Да, я думаю, что приду». Они пришли в возбуждение, выкрикивая одно и то же раз за разом: «Англичане явились вторично!», «Вторично портят страну! Почему было не подождать на Колонгоси? Пусть возвращаются туда!», «Пришли от Мпамари к тому же и от багараганза или баньямвези!», «Вторично, вторично!» Затем созвали всех деревенских соседей, чтобы обсудить это серьезное дело. Я уговаривал их передать его на рассмотрение самого Касембе, послав в город человека с одним из моих людей. Они не соглашались отправиться на Чунгу. Касембе – человек разумный и справедливый, но люди его не таковы: они готовы на все, лишь бы содрать штраф с чужого человека или со своего соотечественника.

30 апреля. Начались зимние холода. Выпадает много росы, на всех реках еще половодье, хотя дожди здесь уже довольно давно прекратились.

1 мая 1868 г. На реке Мандапала. Послал просьбу Мохамаду Богарибу походатайствовать за меня перед Касембе, чтобы он дал мне человека, который покажет дорогу к Чикумби, деревня которого лежит около Бангвеоло. Боюсь, что жители Лунды считают меня связанным с Мпамари (Мохамадом бин Салехом), так как я ушел отсюда вместе с ним и вернулся, не дойдя до Уджиджи, куда мы, как было всем известно, направлялись. Может быть, меня подозревают в том, что я пользуюсь его доверием и помогаю осуществлению его планов своим возвращением. Среди здешних жителей появился глухонемой. Он разговаривает знаками, совершенно так, как глухонемые в Англии, и время от времени издает низкий горловой однообразный звук подобно им.

3 мая. Вернулся мой посланный, Абрахам, с хорошими вестями. «Обрезанные уши» совершенно растерялся: Касембе настроен очень милостиво! Он не хочет, чтобы я уходил, приветствует мое возвращение, и как только станет известно, что у Чикумби установился мир, Касембе даст нам человека, который проводит нас туда. Было получено известие, что на страну Чикумби совершили набег мазиту; говорили, что вождь бежал, и Касембе отправил туда людей узнать, как действительно обстоит дело.

4 мая. Уходим с Мандапалы. «Обрезанные уши», имени которого я ни разу не слышал, скис, как только услыхал ответ Касембе. До этого «Обрезанные уши» был таким болтуном, каких я никогда не встречал; каждому встречному, мужчине ли, женщине ли, он повторял одни и те же инсинуации об англичанах, о Мпамари и ваньямвези: они заговорщики, они виноваты, они вторично пришли сюда, – пока, наконец, ему не стало казаться, как лезущему в чужой спор адвокату, что он действительно заполучил важное дело.