Дневники Берии - [52]

— Она меня дразнила, а я был сдержан, — сказал я.

— Конечно-конечно. Тебе и в голову не пришло остановить ее, когда она рассказывала об острове. А она не гид, — заметила Татана.

— У нас с тобой масса времени, дорогая, и мы можем сами познакомиться с островом.

Татана взяла газету и уткнулась в нее.

Мы уже подъезжали к Бургенвилю, как вдруг Татана вскрикнула по-русски, затем простонала:

— О господи! Какое несчастье!

Она была мертвенно бледна, пальцы ее сжались так крепко, что я едва вырвал газету. И сразу же увидел сообщение:

«Смерть в воздухе»

«Возле Габбендорфа юго-восточнее Вены найдено тело мужчины. Предполагают, что он выпал из частного самолета. Имя человека — Борис Дробное, он русский эмигрант, проживающий в Мюнхене. Полиция вскоре допросит владельца самолета доктора Феликса Радина, австрийца».

Я перечитал заметку дважды. К горлу подступила тошнота. Татана рыдала и стонала. Я не мог вымолвить ни слова. Наверное, его выследили и он не захотел сдаться живым. Скорее всего, это самоубийство. Если бы его хотели убить, могли бы найти более удобный способ и уж конечно не оставили бы при мертвом документы. Бедный, бедный Борис! Я вспомнил, как я пытался отговорить его от сумасшедшей затеи. Мне виделось его большое мертвое тело, распростертое на земле где-то на подступах к «железному занавесу».

— Скоты, мерзавцы, мразь! — Татана яростно глотнула виски.

В гостинице регистрировали постояльцев, и нам пришлось предъявить паспорта. Очень деловитая француженка средних лет предложила нам пройти наверх в номер, а сама занялась паспортами.

Номер был чистым и прохладным. Я принял душ, Татана рыдала и пила виски.

— Не верю, не могу поверить, что он мертв, — повторяла она в отчаянии. — Он был такой живой!

Я к этому времени потерял всякие сомнения относительно случившегося и начал думать о том, как это может отразиться на нас. Намерения Москвы были более чем очевидны: захватить кого-нибудь из нас, увезти в Союз и допросить.

Я решил заглянуть в «Тайм» и обнаружил заметку о «Дневниках Берии». Поднимался вопрос о подлинности книги. Отмечалось, что если это подделка, то авторам не поздоровится, так как за ними охотится КГБ.

* * *

Наутро меня разбудил телефонный звонок. Это была дежурная:

— Месье Мэлори? Вас ждут внизу, спуститесь, пожалуйста.

У меня мороз прошел по коже. Я встал, осторожно, чтобы не разбудить Татану, оделся и спустился вниз.

Я их сразу же узнал — двое из самолета! Тот, похожий на героя Хемингуэя, встал и протянул руку:

— Мистер Мэлори? Меня зовут Скип Маклин. А это — Тед Вагнер. — Он пододвинул стул, я сел. Была подана чашка кофе для меня.

— Мы не собираемся критиковать или воспитывать вас, — сказал Маклин. — Мы хотим вам помочь. Вы, конечно, знаете о Борисе Дробнове? — и он протянул мне «Геральд трибюн». В газете содержалась уже знакомая информация о русском эмигранте, выпавшем из самолета, и давались подробности биографии Бориса — здесь чувствовалась рука ЦРУ. Мое имя не упоминалось, но сообщалось, что у Дробнова был по крайней мере один помощник. В конце заметки рассказывалось об интервью Татаны. У Сая Мискина тоже пытались взять интервью, но он отказался его давать. Рассказывалось, что он теперь находится под охраной полиции. Я вернул газету.

— А теперь приступим к делу, — сказал Маклин. — Будем с вами откровенны. Мы работаем на федеральное правительство США.

— Ни за что бы не подумал, — пробормотал я.

Маклин улыбнулся и продолжал мягким голосом:

— Видите, что случилось с Дробновым. Они его везли к себе, чтобы заставить сделать признание. Потеряв его, они теперь постараются взять вас. Нам известно, что они вас хотели заполучить вместе с Дробновым. Относительно девушки не могу сказать точно.

Я молчал.

— Должен сказать вам, — сказал Маклин, — что ваш ход — лететь сюда через Йоханнесбург был неплохим, мы вас чуть не потеряли. Должен также заметить, что русские в Африке чувствуют себя неуверенно. Но в конце, думаю, они смогут вас выследить. И если это произойдет, вам нужны будут друзья.

— Вы полагаете, я должен считать сотрудников ЦРУ своими друзьями? — спросил я.

Они терпеливо смотрели на меня:

— Вы с девушкой теперь совсем одни. Пожалуй, вы самые одинокие люди на свете. Мы здесь не за тем, чтобы преследовать вас. Что мы хотим? Мы просим вас дать полный отчет, о том, как вы сделали книгу, как вы ездили в Венгрию и получили письменное свидетельство ее подлинности — словом, все детали. Потом вы сделаете публичное заявление в прессе. Мы же гарантируем вашу безопасность. Более того, мы свяжемся с госдепартаментом, он уладит все с Москвой, и те прекратят свои преследования. Необходимо сделать заявление, что книга — подделка. В конце концов, все хотят это замять и забыть, навсегда.

Я слушал, как пациент, которому врачи говорят, что случай его безнадежен. Конечно, Маклин и Вагнер могли лгать, но я почему-то им верил.

— Сказать по правде, — наконец произнес я, — об этом я и сам уже подумывал. Хотел полететь в Йоханнесбург и сдаться.

— Держитесь подальше от Йоханнесбурга — там полно кагэбистов — и оставьте ваш отель, он у всех на глазах. Поселитесь где-нибудь в глубине, например, в Килассе, возле вулкана. Там хороший отель, прекрасная местность. Возможно, вам придется там пробыть, пока не спадет ажиотаж. Кто-нибудь из нас или наших людей будет неподалеку. Да, если вы и ваша девушка возвратите деньги издательству «Бурн», у вас будет намного меньше неприятностей. — Вагнер протянул мне два новеньких британских паспорта: — Думаю, это вам понадобится.