Дневники Берии — не фальшивка! Новые доказательства - [36]

Однако нередко планы и замыслы автора в ходе работы претерпевают те или иные изменения. Вот и сейчас я решил, что необходимо познакомить читателя с извлечениями из заключительного абзаца статьи профессора Козлова уже при рассмотрении темы четвёртой. Эту тему можно определить как своего рода парафразу русской пословицы «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива», но в данном случае и зеркало криво…

И на этом надо бы немного остановиться…

У Антона Павловича Чехова есть святочный рассказ «Кривое зеркало», сюжет которого заключается в следующем. Одна женщина случайно посмотрелась в настолько кривое зеркало и увидела, что оно преобразило её до неузнаваемости, превратив дурнушку в неописуемую красавицу. И вот сидит она перед зеркалом и не может собой налюбоваться. А рядом, заодно с ней, сидит и муж, заворожённый дивной красой (пусть видной лишь в кривом зеркале) своей жены.

Ум Чехова был не только неизменно остр, но порой и парадоксален. Поэтому на нормативный смысл выражения «как в кривом зеркале» наш великий писатель смог посмотреть с неожиданной точки зрения. Кривое зеркало, которое показывает негативную действительность не в подлинном, то есть отрицательном, а в искажённом, реально не существующем, положительном смысле, — это и впрямь свежая и интересная идея.

Не знаю, читали ли Чехова современные мастера психологической войны, но идею, высказанную в его святочном рассказе, они приняли на вооружение давно.

Показать правду в кривом зеркале — это не ново, хотя тоже используется в «Россиянин», что называется, на полную катушку. Но показать кривду в кривом зеркале — это уже более хитро и изобретательно!

Впрочем, сегодня для показа широким массам эпохи Сталина и Берии режим и обслуживающие его историки и «интеллектуалы» применяют оба типа кривых зеркал.

В одном случае народу подсовывают традиционное кривое зеркало, и великая эпоха выглядит уродливой, мелочной, незначительной, а её создатели — тиранами и палачами.

В другом случае используют «чеховское» кривое зеркало, и реальные уродливые явления эпохи, например антисоветский террор и вредительство, преображаются в якобы вымыслы ОГПУ, а зловещие фигуры типа Троцкого, Бухарина или Тухачевского — в «героев».

При этом, подводя людей к обоим типам кривых зеркал, ельциноидные «поводыри» прикрывают себя академическими тогами. Вот и профессор Козлов под конец своей якобы разоблачительной статьи пишет так:

«В задачи настоящей рецензии не входит оценка сложнейшего периода нашей истории, связанного с именем Сталина. Тут что ни событие или явление, то не только методология или идеология, но и еще такие общечеловеческие понятия, как мораль и нравственность».

Ну, когда нынешние «общечеловеки» начинают говорить о «морали и нравственности», ухо надо держать востро! Особенно когда далее следует вот что:

«Последние два понятия (то есть мораль и нравственность. — С. К.) имеют отношение не только к эпохе Сталина, но и к нашему времени…»

Так-то так, но и не совсем так.

И даже, пожалуй, совсем не так.

Я не отношу себя к «общечеловекам», однако убеждён, что понятия «мораль» и «нравственность» имеют отношение не только к эпохе Сталина и Берии и не только к деяниям Горбачёва, Ельцина, Путина с Медведевым и Медведева с Путиным…

Такие понятия имеют отношение к любому обществу, достойному называться человеческим или хотя бы не отвергающему гуманизм, то есть человечность (от лат. humanus — «человечный») как принцип.

При этом суть понятий «мораль» и «нравственность» фактически не изменилась для честных и человечных людей с гомеровских времён по сей день.

Другое дело, что с позиций гуманистического понимания морали и нравственности ту или иную эпоху (как, например, нынешнюю ельциноидную) надо характеризовать как аморальную и безнравственную.

Я об этом позднее ещё скажу.

Профессор Козлов отделяет почему-то методологию научного исследования и идеологию от морали и нравственности, однако эти два последние понятия неотделимы и от научной методологии, и от идеологии.

Уже Ленин верно отметил, что отныне есть лишь два типа идеологии — буржуазная и социалистическая.

Так, если член общества (или, если взять уже, историк) исповедует мораль чистогана и личного благоденствия любой ценой, если он пренебрегает нормами нравственности, не позволяющими процветать самому за счёт обобранных или обманутых ближних своих, то такой историк будет использовать для «обоснования» своих лживых «истин» вполне определённую методологию.»

А именно — методологию манипулирования общественным массовым сознанием.

И эта «методология» будет обслуживать вполне определённую идеологию — буржуазную, частнособственническую. И я здесь не политграмотой занимаюсь в стиле ЦК КПСС, а говорю правду.

Правду, господа-товарищи!

Уже Моисей-бен-Маймонид понимал, что если кто-то имеет собственность не работая, то, значит, кто-то работает, не имея собственности.

Уже Сервантес знал, что люди в конечном счёте делятся на имущих и неимущих. Я лишь подчеркну, что это деление имеет место быть в эксплуататорских, то есть основанных в конечном счёте на воровстве, обществах.

Собственно, Прудон так и говорил: «Собственность — это кража». И говорил ещё до Маркса.