Дневники 1932-1947 гг - [40]
— А в Анадыре аэродром есть? А связь с Хабаровском? (спрашивает с интересом)
— Есть. Изыскивается. Но полярники уже давно летают.
— Да, — сказал он задумчиво, — Это реальная линия. Тут лишь небольшой кусок над Охотским морем лететь. Но и моя линия жизненна. Она связывает и Европу, а это важно.
Показал я ему план: статей 15–20.
Он удивился:
— Куда столько?
— Да тут всего номера на три.
— А ты знаешь, как писать будете? В день вылета — ничего. Ухожу я в 4 утра. Сажусь в 4–5 утра. Будете наверняка ждать посадки, держать газету. Кстати, я с собой возьму в подарок Рузвельту утренний номер «Правды». Мне не впервые быть вашим почтальоном. А календарно получается совсем эффектно. Вылетаю, скажем, 27-го, и 27-го вечером и сажусь. Я на этот случай письма с собой беру и заставлю проштемпелевать. А раньше старта писать не следует. Я и в прошлом году просил т. Сталина перед отлетом писать не надо, пока не пройду половину. «-Почему?» — «Да ведь если неудача, так это не только мое личное дело, зачем же публично позориться». — «Это вы правильно говорите. Спасибо вам т. Коккинаки. Вы первый об этом сказали». И сейчас я уверен, что перед отъездом меня примут, я опять об этом буду говорить.
— Машину перекрашиваешь?
Смеется.
— Нет, так и остается русскими буквами «Москва». Пусть знают, как это слово пишется по-русски, не умеют — научатся.
— Так кораблик вышел в море.
— Знаю. Это для успокоения тех, кто тут останется. Нам он не нужен. Ну пойдем играть.
Гоняли в преферанс до трех ночи.
— А как Гордиенко?
— Турка! — пустил он свое любимое слово. — Потерялся в полете.
— А погода как была?
— Да как зеркало — все видно до горизонта.
— Смени его!
— Ну что ты. Лететь надо. Будет хоть на ключе стучать.
16 мая
Вот петрушка. Опять месяц не брал тетрадь в руки. За это время случилось довольно много: улетел Кокки, застрелился Прокофьев, разбились Серов и Осипенко.
Кое что надо записать.
23 или 24 Володя мне позвонил:
— Ты обедал?
— Нет.
— Приезжай, только быстро.
Сидит со всеми орденами. Первый раз его увидел таким. Обычно всегда ходит в шелковой рубашечке, даже на сессиях Верховного Совета. Читает «Крокодил», хохочет.
Валентина грустная, вышивает.
— Валька, брось — ослепнешь!
— Вовочка, это тебе в дорогу.
Смеется. Доволен.
— Знаешь, я, может, завтра уйду. Никто не знает. А погода наклевывается. Как книжка?
— Скоро выйдет. Я пока готовлю другую, о твоем новом полете.
— Ишь ты! Ты мне памятник должен поставить.
— В преферанс сыграем до отъезда?
— Боюсь, что не успеем. Хочешь в шахматы?
Пришел Гордиенко. Довольный. Мы прихлебываем вино, он нарзан. Володя выпил пару рюмок рислинга, съек консоме, кусочек курицы, ананас. Немного салата.
— Ты что, на диете?
— Только сегодня. А еще вчера маринованную капусту жрал тарелками.
Гордиенко достал револьвер «Вальтер», вот, мол, мировой.
— Пустой? — спросил Володя.
— Пустой!
— Тогда спрячь. Убивают всегда из пустых.
Зашел разговор об охоте. Оказывается Гордиенко накануне вечером ходил у себя в Щелково на охоту. Стрелял несколько раз, два вальдшнепа почти упали, но неизвестно где.
Кончили обедать. Они поехали в ГАМС.
26-го они попробовали улететь. Не вышло. Начал моросить дождь. Туман. Потом ливень. И трасса оказалась вся не в порядке. На старт приезжал Ворошилов. Уехали все недовольные.
Днем 26-го они приняли газетчиков. Оттуда мы с Кокки поехали на телеграф. Осматривали. Гордиенко тут же на ключе попробовал работать с радистом, который его будет слушать в полете. Оба остались довольны.
28-го они улетели. Днем я позвонил Валентине Андреевне. «Вовка спит». Ну все ясно. На старте встретил часа в 3 ночи Гордиенко.
— Ну как, летим? — спросил он меня.
— Тебе лучше знать.
— Еще не знаю.
Поехали на дорожку. Раздался крик:
— Лазарь!!
Машина. Около нее Володя и Валентина Андреевна. Он натягивает комбинезон.
— Газеты привез?
— Да, полсотни.
— Молодец! Свежие?
— За последние дни.
— Портачи! Турки!
— Да мы же номер держим!
— А, тогда понятно…
Погрузили.
Описание старта у меня сделано. Володя был очень оживлен, весел. Я предложил ему колу. Рассмеялся.
— Моим же добром меня же угощаешь!
— Берешь?
— Ну еще бы!
Попрощались. Улетели.
Сразу со старта — в редакцию. Написал отчет. Ждем с выходом. Приходит первая радиограмма, вторая. Я позвонил в штаб. Позвал Ильюшина. Он приехал в редакцию. Было часов 7 утра. Сидим, разговариваем.
Звонок. Лубович из штаба.
— Лазарь, приезжай сюда.
— Что случилось?
— Приезжайте!
Я к Сергею.
— Едем в штаб. С самолетом что-то случилось.
Он побледнел.
— Что?!
— Не знаю.
Камнем помчались вниз. В машину. Всю дорогу волновались, предполагали, что может быть. Сергей нервничал, доставал линейку, считал.
В штабе показали радиограмму: «течь в переднем баке». Вот так фунт!
Через час все выяснилось: ошибка. Отказал автопилот и это его масло. Вздохнули легче.
На следующий день маялись с посадкой. Сначала шли разные слухи. «Летит над Бостоном». «Обгоняет сопровождающие самолеты». А потом — ничего. Начали беспокоиться. Меня наши ребята опять вызвали в штаб. Им ничего не говорят. Истерично звонят жены. Часто звонит Поскребышев.
В 3 часа ночи с минутами Гордиенко, наконец, передал две радиограммы. Обе одинакового содержания: «иду посадку юге Гудзонова залива». Вот так фунт! Как они там оказались?! Заблудились? Ушли от непогоды? Почему туда?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Из текста: Пятого мая 1937 года советский самолет, управляемый летчиком Головиным, пролетел над Северным полюсом, закрытым тяжелой шапкой облаков, и вернулся обратно. 21 мая тяжелый четырехмоторный корабль, управляемый Героем Советского Союза Михаилом Водопьяновым, совершил благополучную посадку на Северном полюсе. На борту корабля находились начальник большой советской экспедиции академик Отто Юльевич Шмидт, Герои Советского Союза Спирин, Папанин, Бабушкин, Ширшов, Кренкель, Федоров, механики, радисты.
Его величали «бесстрашным рыцарем Рейха». Его прославляли как лучшего танкового аса Второй мировой. Его превозносила геббельсовская пропаганда. О его подвигах рассказывали легенды. До сих гауптштурмфюрер Михаэль Bиттманн считается самым результативным танкистом в истории – по официальным данным, за три года он уничтожил 138 танков и 132 артиллерийских орудия противника. Однако многие подробности его реальной биографии до сих пор неизвестны. Точно задокументирован лишь один успешный бой Виттманна, под Вилье-Бокажем 13 июня 1944 года, когда его тигр разгроми британскую колонну, за считанные минуты подбив около 20 вражеских танков и бронемашин.
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
В книге автор рассказывает о борьбе армянского национального героя Андраника Озаняна (1865 - 1927 гг.) против захватчиков за свободу и независимость своей родины. Книга рассчитана на массового читателя.
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.