Дневники 1930-1931 - [10]

Шесть или семь лет бессловесный Мишка недаром лежал в мастерской Ивана Острого, и дети многосемейного Ивана Ивановича изо дня в день годами тоже не напрасно передавали ему свою любовь. Вот почему и случилось так, что когда пружинка сознания попала ему в голову, то это не было как у нас, когда мы начинали учиться с губ матери звукам, потом долгие годы воспитания, учения. Это все у Мишки накопилось в мастерской Острого, когда лежал годами и выслушивал его разговор с самим собой и товарищами. Тут он пополнялся всякими знаниями техническими и общественными, вплоть до управления домами, потому что Острый был управдом (Преддомкомом). В детской, как всякого Мишку, его очень любили и так же через это наполняли его любовью своей, как Острый наполнял электричеством свои конденсаторы, ему не хватало способности двигаться.

Вот почему, когда Мишке попала в голову пружинка, и он мог действовать сам от себя, то первое его движение было выскочить через форточку на волю прямой жизни, чтобы пополнить ее скопленной в детской любовью и полученными в мастерской знаниями.

4 Февраля. Мороз с легким ветром, но в лесу все-таки можно было фотографировать. Опыты съемки теней деревьев на снегу.

Лида вдруг ушла. Попало что-то в голову, ушла и не простилась. Вспоминается обратное, Маня из большевистской деревни, корненожка — зато и пошла к страдающим людям и теперь живет где-то у лишенцев.

5 Февраля. Морозная буря (20° с бурей) ужас!

Привезли Зоино приданое. С вещами ее прибыл Спас и Владимирская Божия Матерь (неугасимая лампада из рода в род 600 лет) — 600 лет огонек переходил из рук в руки… и теперь, в наше время не гаснет.

6 Февраля. Метель обыкновенная, сверху, хорошая зимняя. Страшна метель снизу при сильном морозе и полном солнечном свете (как вчера).

Второй день кулаки перевозят Зоино приданое. Павловна зажгла перед Владимирской неугасимую. В доме рояль появился.

Размножение людей возможно и без прогресса (Китай), но прогресс (цивилизация) прямое следствие размножения. Вероятно, и рост государств с техникой, капитализмом понять яснее всего можно, узнавая в том или другом явлении родовую причину. И «чем все кончится» скорей всего догадаешься, вдумываясь в жизнь праотца Авраама…

Кулаки. Долго не понимал значения ожесточенной травли «кулаков» и ненависти к ним в то время, когда государственная власть, можно сказать, испепелила все их достояние. Теперь только ясно понял причину злости: все они даровитые люди и единственные организаторы прежнего производства, которыми до сих пор, через 12 лет, мы живем в значительной степени. Все эти люди, достигая своего, не знали счета рабочим часам своего дня. И так работают все организаторы производства в стране. Ныне работают все по часам, а без часов, не помня живота своего, не за страх, а за совесть, только очень немногие.

В деревне настоящая всеобщая отрава, последнее разложение…

<На полях:>Я, когда думаю теперь о кулаках, о титанической силе их жизненного гения, то большевик представляется мне не больше, как мой «Мишка» с пружинкой сознания в голове.

(Чувство жизни).

Можно себе представить безбожника, который произносил бы речи в деревне, закрывал церкви, но раз, когда ночевал у старухи и, проснувшись, заметил, что «Неугасимая» погасла, зажег ее.

Два разоренных, обобранных попа, в чем были, в паническом страхе бежали из Александровского уезда. На станц. Берендеево они сошли с поезда, остриглись, переоделись в какое-то рубище и потом продолжили свой путь до Сергиева. Тут было раньше прибежище всем таким людям. Но теперь нет ничего, и уже имя свое Троица переменила. Теперь это Загорск.

Пустите волка — он в лес, ястреба — он в небеса, певчая птица найдет себе дерево, козел капусту, кошка — мышку. Так все устроено. И точно так же, тем же самым путем искусственный Мишка появился в городе, где большая часть жителей занимается изготовлением детских игрушек^{36}.

7 Февраля. Вернулась мягкая погода. Ходили с Левой в лаврскую баню. По пути видели остатки колоколов: несколько обломков Царя и тот большой, пудов в 300 кусок Годунова, который отлетел на 15 шагов. Встретился Пендрие^{37}. Ему приходит конец. Теперь уже не я питаю его, а он меня. Раньше ему всегда казалось так, что большевизм пройдет, Россию займут иностранцы, и он по-прежнему будет зарабатывать в месяц 1000 руб. Много раз он ошибался в предвидении конца, но ошибку забывал, делал новое заключение и не сомневался. Теперь он говорит: «конец несомненный, но — кто знает? — что если и теперь я ошибаюсь?» Теперь, оказывается, нельзя ошибаться, потому что теперь, если ошибся, может выйти так, что там не кончится, а сам пропадешь. Как иностранный подданный он может уехать, но во Франции голому русско-французскому еврею может быть хуже будет, чем в России сторожем своего клада.

Университет, говорят, превращается в Политехникум, и это, «вообще говоря», вполне понятно: революция наша с самого начала не считалась с тогами ученых и так постепенно через 12 лет превратила науку в технику и ученую деятельность в спецслужбу. Было благо-го-ве-ни-е к науке даже и у попа Мишки Рождественского: занимался краеведением и стариной. Теперь поп Мишка Рождественский служит в Рудметаллтресте, занимается добыванием цветного металла из колоколов и больше не поп Мишка Рождественский, а тов. Октябрьский.