Дневники 1920-1922 - [16]

По вчерашней истории с хлебом вник в недавнее прошлое с полным разочарованием: ничего не остается хорошего.

В газете напечатано «Монархический переворот в Германии». Обыватели спрашивают: скажутся ли как-нибудь («отразятся» ли…) эти события на нас?

Я себе поставил задачу додуматься, что этот переворот приведет в Германии к монархии или же будет началом гражданской войны, как у нас, в которой меньшевики пойдут со спартаковцами и сотворят разруху?^{37} Шейдемановщина — Керенщине, Тирпиц — Корнилову. Условия наши (фронт и аграрн. вопр.) не существуют. С другой стороны — организованные рабочие, 50 % населения. Я склонен думать, что рабочие Терпода свергнут, водворятся спартаковцы, но не знаю, насколько поддерживается выступление монархистов Антантой: может быть, для тех нужна монархия?

Почему умеренные (эволюционные) партии социалистов никогда нигде не могли удержаться у власти? Потому что они действуют в государственных вопросах только, как человек, и государство хотят сделать чисто человеческим. Между тем государство занимается не только человечеством, но и природой животной человека, и кто взялся за государственную власть, должен действовать и как животное, как зверь. Так что по мере «углубления» революции должны в состав власти проникать преступные, звериные элементы, и власть, действуя именем того же человечества, поступает по-зверски. Гуманизм (мечта поставить человеческое дело над государственным) остается в воздухе как апокалиптическое пророчество о льве рядом с ягненком^{38}.

Можно теперь сказать так: старая государственная власть была делом зверя во имя Божие, новая власть является делом того же зверя во имя Человека. Насилие над обществом совершается в одинаковой мере, только меняются принципы, имена: на скрижали было написано слово Бог, теперь Человек. Ну, вот какое же все-таки грандиозное дело совершается на земле: перестроить все народные массы лицом к иному богу — это и есть дело социализма, и как это ни странно, а большевизм является государственным элементом социализма.

Между прочим, вспоминая прошлое, как это курьезно сопоставить то чувство негодования, когда узнавал, что вот такого-то мужика большевики, вымогая сознание в своих деньгах для чрезвычайного налога, опускали в прорубь, и когда мужик измучит тебя своей алчностью при менке пиджака на дрова, скажешь: «Ну и хорошо же, что большевик окунул тебя, зверя, в холодную воду».

Потом еще вот что: неверие в Бога, разруха семьи и пр. — в сущности, есть состояние души современного человека и направление его жизни, но так как имена на знаменах другие, — то получается ложь и, главное, не складывается быт; если же все это назовут своими именами, то начнется жизнь правдивая (как Лева говорит, что «всё из пыски»), — которая приведет к истинному Богу.

И что же? Пусть расплавится весь чугун европейской культуры, и по огненной реке от нас шлаки цивилизации?

Нечто о звере, присущем составу понятия о государственной власти, как этот зверь, переменяя свою божественную личину на человеческую, обнажил у нас в России истинный свой лик (вспомнить, как бабы запели «Кипит наш разум возмущенный»). Однако все-таки, какому бы лику зверя ни молился Иван, все-таки между ними, Иванами, есть такой отличный (и чем-то каждый Иван отличается от другого), который, отдавая Кесарю должное^{39} вместе со всеми, имеет свое, Иваново, отличие, и в этом Бог истинный мира, противоположный зверю насильственного равнения, и это отличие есть черта Личности всего Космоса.

18 Марта. Зверь уравнения и Бог отличия: от-личия. Равнение создается разрушением от-личий, равенство есть конец, смерть. Созидание, творчество создает от-личия. Дело революции — уравнять, зачеркнуть ставший неверным план творчества.

19 Марта. Падают на землю старые небеса, народ вопит: «Бог здесь, на земле». Но пройдет время, и земля опять родит небо, и бог новый взойдет на свой небесный престол: боги бессмертны, но они стареют и возрождаются землей.

На улице расфуфыренный, в бекеше стоял большевик и говорил другому: «Я вам это сказал не как инструктор просвещения, а машинально» (смысл: не как официальное лицо, а как частный человек).

20 Марта. Я хочу сказать: дух (а тут же и понятие о Боге и человеке) — это есть свет (или сила) материи; предполагаю, что где-то в основах сильного духа сдержано много материи, чем сильнее дух, тем больше задержано (или сцеплено) материи.

Лучи света материи, которые мы называем культурой, иногда предстоят нам как палящие, разящие, перестраивающие нашу жизнь, это похоже на приближение к нам кометы. И мы знаем также неживые лучи, как лунные, когда светило от нас удаляется и бледнеет.

Итак, жизнь есть горение, во время которого показывается бессмертие и Бог: быть может, это горение и есть творчество (кухня) Бога или гомункула.

Творчество гомункула. Все эти — культ-отделы, культ-комы, культ-просветы со всеми своими городскими и деревенскими ячейками похожи на чудовищное размножение клеток эпителия (покровной ткани, поверхности) — на рак. Сравнить организатора культ-отдела Щекина-Кротова и делателя культуры, работника ее архивариуса Мирохина: один все дни насквозь говорит, другой забивает каждый день разбиваемые двери архивов. Рак культуры: разложение поверхностных, несоответственных слов.