Дневник Закария Акулисского - [23]

§ 57.** 1674 г. 25-го мая вновь прибыли из Курдистана 18 мастеров, кои навели своды, достроили незаконченные части и завершили все каменные работы. Засим, в этом году из Биста привели мастера, который построил пекарню у ворот нашего монастыря. Из монастырской глины обожгли кирпичи и ими заделали 4 угла, ниши и 4 настилки церкви. Все сие было в этом году.

1675 г. 1-го апреля вновь прибыли из Курдистана из тех мастеров 17 человек, кои построили внутренние 4 арки из тесаного камня и закончили все недоделанные каменные работы, также и алтарь. Засим, местные мастера, оба джульфинца, один по имени Ованес, другой Хундвели, заделали жженными кирпичами настилку. Засим осталось надстроить курдистанским мастерам купол церкви. Старший мастер был из селения Мокс. Так было все выполнено. Да хранит господь невредимым.

[1671 г.]

§ 58. 1671 г. 6-го января, 4-го трэ, 22-го арам, пятница. Я, Закарий, сегодня в Акулисе с божьей помощью справил водосвятие.

1671 г. 9-го января, Акулис. Из Испагани прибыл в наш монастырь гонец с письмом, на имя архимандрита Петроса. Архимандрит повел меня в церковь и секретно вручил мне печальное письмо следующего содержания: мы, джульфинский плотник, мастер Акопджан, ходжа Закарий из Шрота, ходжа Саргис из Анапата извещаем архимандрита Петроса и брата Сиамона (Симона) Закария, дабы вы знали, что 7-го декабря ходжа Шмавон скончался. За ним осталось много долгов и расчетов; нами на все составлена опись с приложением наших печатей. Пусть немедленно Закарий приедет. Если же он будет оттягивать, то за ним приедут и привезут [в Испагань]. Слишком много беспокоят. Вот вам и пишем. Засим, когда я, Закарий, прочел сие печальное письмо, то троякое горе легло на мое сердце: во-первых, смерть брата, во-вторых, страх перед долгами, в. третьих, холод и мучения путешествия. Не было другого выхода. Я просил никому другому не говорить об этом; не желал бы я никому получать подобное письмо или весть, ибо [брат] имел много долгов, как дальше будет написано. Засим, я, Закарий, после этой печальной вести все еще 12 дней оставался в Акулисе, никому ничего не говоря. Только 21-го января я выехал из Акулиса в Испагань, полный горя и печали. Засим я, Закарий, имел единственную дочь, которая через 10 дней после моего отъезда скончалась, когда ей сообщили весть о смерти Шмавона. Было одно горе, стало теперь тысяча. Я, Закарий, 18 февраля приехал в Испагань. Через несколько дней появились доверенные лица Абасгули хана, пристали ко мне, что Шмавон им должен, во-первых, 350 туманов и, во-вторых, проценты за 640 туманов, Доверенные этого Абасгули-хана. были знатные лица: один был хранителем печати шаха, другой - заведующим мужской половиной шахского дворца, третий - юзбаши, так что все были высокопоставленные люди. Дело в том, что Шмавон в Ереване состоял управляющим монетным двором, а также сборщиком пошлин. Абасгули был ханом Еревана. Этот хан скончался. Доверенные хана свели расчет со Шмавоном, который остался должен хану по векселю 2900 туманов. Баги-Хану он остался должен 1275 туманов и монетному двору имел уплатить со своей стороны 205 туманов, итого его долг хану составлял 1480 туманов. На эту сумму Шмавон выдает доверенным хана вексель с обязательством в 6-ти месячный срок погасить весь долг в Испагани; если же означенная сумма по истечении 6 месяцев не будет вручена, то со дня этого срока он обязывался платить проценты, в день 7000 (диан) без одного абаси. Тогда-то именно Шмавон вызвал меня, Закария, в Ереван и просил, умолял, дабы я был поручителем Этой суммы в 1480 туманов, ибо доверенные Абасгули хана не оглашались [на вексель с подписью Шмавона] по той причине, что он де на службе в Ереване у Сефигули хана, который может его не отпустить в Испагань. Поэтому они потребовали, чтобы я, брат его Закарий, поручился за него и получил от него деньги, лично привез в Испагань для платы доверенным хана и получил бы обратно выданный вексель. После смерти Абасгули хана его место было предостаавлено лезгину Алхас-Мирзе, который стал называться Сефгули ханом. Уже год, как скончался Абасгули хан и его похоронили в Мешеде; его место занимает Сефигули хан. Засим, этот Шмавон, откладывая на сегодня-завтра, не погашал своого долга. Я, Закарий, неоднократно ездил к нему в Ереван, имел с ним крупные пререкания и неприятности, требуя, чтобы или сам он поехал в Испагань погасить свой долг и возвратить мне мое поручительское письмо, или же выдать деньги мне, дабы я сам отвез их [в Испагань для уплаты]. В этих переговорах все откладывалось на сегодня - завтра, пока наконец [пропуск в печатном издании - Thietmar. 2007] осталось в Джуге; дали плотнику Акопджану на хранение. Все до одного мы внесли в три записные книги. Одну [из них] я передал сыну Акопджана, Ягубу. Акопджан же скончался 29-го марта. Другую я дал ходже Закарию из Шрота, а третью я, Закарий, послал жене Шмавона. Это так и было. Засим, я, Закарий, перенес очень много мучений и принужден был по поручительству занять 500 туманов, то у молтана, то у купца и украдкой, подобно вору, прибыть в 1671 г 13-го июля в Тавриз. Я, Закарий, в Тавризе опять принужден был дать поручительство и, 7-го августа выехав оттуда, 9-го августа прибыл в Акулис, где я взял в долг деньги и передал их нашему зятю Аствацанову, чтобы тот поехал в Тавриз, уплатил молтанам и, получив от них мои векселя и поручительские письма, доставил мне, Закарию, в Акулис. Засим, в. 1671 г. 26-го сентября я, Закарий, выехал из Акулиса и 1-го октября прибыл в Ереван. После смерти моего брата Шмавона я еще не был в Ереване и сегодня первый раз приехал туда. Этот Шмавон в Ереване имел 2 сыновей и одну: дочь. Здесь я узнал, что уже месяц, как скончался 2-х летний мальчик Шмавона, но имени Аарон. Это еще более усугубило мое горе. Засим я, Закарий, прибыв в Ереван, отправился к хану и видел всех, сделал подношения и другие подарки. Был я также у доверенного Абазгули хана, Вали агы и Мирзы Зеналабадина. Показал я ему привезенные из Испагани расписки, кои он одобрил. Однако он затеял иную историю: то он говорил, что ту расписку он послал в Испагань, то твердил, что Симон не доплатил 15 туманов. Так или сяк, но все же он замучил меня целых 3 месяца. Наконец, через посредника я дал ему несколько туманов и получил те два векселя: один на 1275 туманов и.другой на 205 туманов, написанные рукою Шмавона, с. его печатью и с моей поручительской надписью и печатью. Я вручил ему расписку из Испагани с печатью доверенных хана и получил обратно те два векселя, Наконец-то, я почувствовал себя свободным, ибо вот уже пять лет как я, Закарий, был в постоянной тревоге из-за этих векселей. С божьей помощью я их получил обратно и окончил с этим. Засим я имел заботу с ханом. Хан пристал, что он, мол, имеет получить от Шмавона 100 золотых, кои он, будто дал ему, дабы тот в Испагани заказал кинжал из этого золота. Он требовал возвратить ему либо кинжал, либо золото. Кинжала не было. Поэтому пришлось мне за эти 100 золотых выдать ему 17 туманов, Опять пристал он; ко мне и требовал лук за что я выдал ему 20 туманов. После этого он предъявил мне записку с печатью Шмавона и сообщил, что последний, в бытность свою сборщиком пошлин с моста, имеет платить недохватку 100 туманов: деньги эти шахские, а не его, ханские, и требовал, уплаты суммы. Я, Закарий, ответил, что долг этот мне неизвестен. Тогда хан возразил, что если я не дам этих 100 туманов, то он окончательные счета монетного двора Шмавона, переданные по одному делу местоблюстителю престола на хранение в Эчмиадзине, не возвратит мне и что вновь пересмотрит все счёта монетного двора. Если он это сделает думал я, то он-сам же хан, сам же бек, сам же судья и пойдет наперекор мне, из чего я не выйду и двумя тысячами туманов. Тогда я через посредников сумел получить согласие хана, в том, что я ему дам расписку с обязательством погасить 100 туманов долга в 6-ти месячный срок, причем хан пошлет своего человека в монастырь Нахавка за настоятелем, архимандритом Микаэлом, который отправится в Эчмиадзин и привезет эти счета и при мне, Закарии, он даст хану, а последний возвратит их мне. Вот с этим я покончил. Оказывается, Шмавон при отъезде в Испагань имел разговор с ханом, вследствие чего эти счета были отданы на хранение. И это так кончилось. После всего этого приходили ко мне то с требованием 20 туманов, то с требованием по монетному двору, то по письмоводству, то по селению, и все это, конечно, были вымышленные требования. Видя, что нет другого выхода, счел я более благоразумным выехать с семьей Шмавона в Акулис. Я, Закарий, отправился к хану с просьбой разрешить нам выехать в Акулис, ввиду невозможности проживания в Ереване. Лишь после того, как было роздано еще 20 - 30 туманов, в получил разрешение. Я, Закарий, в 3 дня втихомолку наладил все и вместе с женой Шмавона, с его сыном и дочерью, с прислугой, с родственниками, всего 12 - 13 человек, в субботу св. Саркиса, ночью выехал с божьей помощью из Еревана. На пути мы остановились в Хор Вирабе, где пробыли три дня в ожидании не произойдут ли какие-либо изменения. Таким образом, мы выехали 3-го февраля из Еревана и прибыли в Акулис 11-го февраля. Я, Закарий, перенес много мучений как в Испагани, так и в Ереване. Несколько раз меня арестовывали, сажали в тюрьму, заковывали в кандалы из-за заблудившегося моего брата Шмавона. Если все происшедшее, все мытарства описать, то пришлось бы заполнить десять книг. Засим, много страданий перенес также наш дядя по матери, Гуказ, ибо Шмавон при; отъезде из Испагани сына этого дяди Гуказа вызвал из Акулиса в Ереван и поручил ему свой дом, дабы он был его доверенным лицом и заведовал его торговыми делами до возвращения из Испагани. По этой причине сей Гуказ также оказался причастным к этой истории. Он пускал в оборот деньги жены Шмавона. Это было так. Да спасет господь от испытаний! Засим я, Закарий, вот в течение 13 месяцев пережил очень много страданий, много испытаний, много печали, много горя за несказуемые мои прегрешения.