Дневник - [2]

За окошком курится дымок,

заблудившийся точно в трёх соснах…

В самый раз собираться домой

до того, как в зимовье не сослан…

Снова белка вот-вот принесёт

мне на счастье в скорлупке орешек,

где и творчество, и ремесло

прорастут, может статься… Не грешен

не живущий. Смотря за окно,

вижу сумерки. Свет на исходе.

С этим светом ещё заодно

мы вращаемся… Царствует холод.

Переделкино, 24 января

Холод

Вскочив верхом, пришпоривает (дух

захватывает, всем посторониться!)

и, двери открывая на ходу,

выстуживая, кружит по страницам…

Закроемся от холода, от не…

Забьёмся в дрожь, но выпрямимся к лету,

где «шёлковые весточки одне»

и выпущено певчее из клеток

российской непогоды… В холода

припомним рай, оставленный и нами,

и сядем у порога голодать,

отцовского, как дети, снова наги.

Снег в феврале

Г. Д.

Мы были одни. Без начала

шёл снег, занося навсегда…

Деревья с кривыми плечами,

печальные дали… Качались,

как призраки, птицы в снегах.

В такой-то глуши – и не сгинуть…

До города, видно, сто дней…

Под снежными сводами скиний

счёт времени разве навскидку…

То кажется – близко. То нет.

Но время диктует пожёстче.

В нём жизнь разошлась по счетам.

Из мягкого лона к погосту —

пронзит и без снега до кости…

Ему снегопад – не чета.

Ещё на тему

Метель сравняла всё. Внутри тепло и тихо.

Сидеть молчком и ждать, что сбудется, что нет…

Что вовсе занесло, уже не воплотится,

но что-то наяву увидится точней.

Когда яснеет взгляд, живёшь прямей и проще.

Москва, совсем как встарь, по грудь погружена

в сугробы… Третий Рим не позабыт, не брошен,

и русская пурга ещё покружит нас…

Не выйти б из снегов, очистивших от порчи!

Но где-то метроном отмеривает ход…

Пусть будет каждый взгляд очищен и разборчив,

и город не падёт, как пал Иерихон.

Пока трубит метель, готовь ему подмогу…

Молчит вся Божья тварь, попрятавшись в снега,

внесённые сюда… Бумага чуть подмокла…

И мёрзнут пальцы рук, укрывшихся слегка…

В Замоскворечье. Канон

Блаженны нищие духом…

Мф. 5, 3

По Островскому снежно. В Пыжах

Критский Голос. И торжища посвист…

Побирушка, одёжку поджав,

собирает по крошечке постной…

Ноги мёрзнут. Сердечный пожар.

Где-то здесь Александр Николаич

проходил… И какой-то «герой»

подавал голытьбе на калачик…

От того – ни двора ни кола ведь…

Новый возраст. Кресты да пороша.

Что не с ними – с другого порога.

Лишь бы сердце для плача – порожне

оставалось. Канона дорога.

* * *

Разглядеть поподробнее жизнь

через линзы натруженных глазок,

не заметив наивно межи,

за какую не хаживал классик, —

чей удел? Стань, как дети, пророк

иль слепой песнопевец, что зорче

остальных… По ноге им порог,

за которым закаты и зори —

се начало с концом. На заре

начинай и закончи с заходом…

Принимает Дитя Назарет

поперёк мировому закону.

К другу

Русский март и поблажки не даст

и соломки не стелет,

и тепло, как птенца из гнезда,

вытесняет, – не с теми,

кто погреться горазд…

Капля точит скалу – даже март не навеки.

Ночь проходит, а днём – он и впрямь не гора,

и живём по старинке, судьбу не коря,

как и надо, наверно…

Я не с тем, кто его поменял на покой

райских садиков с порослью южной…

Здесь своё: долгий обморок, с жаждой в покос,

утолённой нехитрою юшкой.

2009

НАСТРОЕНИЕ

1

Поскрипывает под подошвой. На душе

постскриптум к декабрю. И холод мировой.

Стенания и слёз что язвы моровой…

Тулупы до земли и ворот до ушей.

Ах, было б дело в том – процвёл бы посох весь

(мечте манящей в тон заманчивая весть).

Люд мёрзнет, снег скрипуч, постскриптум не щадит,

и накрепко скрыл туч Податель нищий диск

луны, повисшей зря, в полтона, в пол-лица…

Страницы января переча полистать…

2

…Но оный – при дверях. При двёрех. Ан – и тут.

Январь очередной не краше, но честней.

Всё чаще смотрим в ночь и видим ночью снег,

идущий… И часы по-прежнему идут

в былое… Но скорей, но медленней… Не так,

как прошлого скворцы, стрекозы, мотыльки…

И нового цветка не выпитый нектар —

лишь слаще… Горько так, что тает. Но ты кинь

не камень, а снежок – в неправое, в печаль…

На этом декабрю поставивши печать.

10–12 января

Новый год

Под канонаду, под восторг (о чём восторги?!)

ни думать, ни уснуть.

Они с лихвой уже оставлены во стольких

ушедших. Завтра суть

протрёт глаза. И мы, с протёртыми глазами,

уставимся как раз

в её суровый зрак… Нелёгкого касанья

кто выдержать горазд?!

И мы замрём, без залпов вспоминая

вчерашнего житья

волненье, вихри, власть… Обрывки подминая

избытого шитья…

3 января

По берегам (Фотографии на стене)

Заглядывать не буду – ясный день.

Река, обрыв, погост… Родною речью

снегов и поворотов не перечит

ни местности пейзаж, ни даль за речкой,

застывшей на ходу, ни наша тень,

захваченная в плен стоп-кадром в тех

местах, калужских, что когда-нибудь залечат

и этот, с солнцем, шрам начала января…

Из плоской тени плоть объёмно сотворя.

2 января

Не к имени

…А этот, который грустит,

чуть крохи сбиваются в стаю,

по-птичьему (холоден, тих

и тёмен денёк), нынче встанет

на службу, навытяжку… Всё б

ему в облака, на Пегасе…

Любезный, и не напрягайся —

побалуй кобылку овсом,

рабочую, чёрную, в путь

готовую в оные сроки…

Тебе же, сложившему строки

подобные, верится пусть

в одно и другое зараз,

без трения, войн и потери,

безудержных прений по теме,

с немногим, что долго потерпит…

3 января

А. С. Кушнеру

Чей голос, что рябь на водах,