Дневник стюардессы - [22]

Я растерянно уставилась на него, не понимая — шутит он или нет.

— Ты серьезно? — Нет, конечно, он просто меня подначивает. Невозможно пить с утра, да еще если ты ничего не ел. — Не знаю, как ты себя чувствуешь, но мои похмелья имеют стойкую тенденцию к ухудшению все последние годы, — грустно сказала я. — Полагаю, это связано с возрастом. Здесь на солнышке и под настроение еще ничего, но если бы я столько же выпила в Дублине, то утром была бы полутрупом. Бывали времена, когда я могла провести всю ночь на вечеринке, не спать ни минуты, провести день на работе или еще где, а потом опять отправиться в клуб и гудеть всю ночь. И это было хорошо, кто спорит. Просто те времени прошли, и больше я такого не делаю. В частности из-за работы. Я сижу на креслах для персонала, лицом к салону, полному пассажиров. Представляешь, как будет выглядеть стюардесса, которую начинает выворачивать наизнанку, когда они завтракают?

Дэнни расхохотался, потом заявил:

— Ну, ты всегда можешь убежать в туалет и закрыть за собой дверь. А теперь представь, что будет в рубке пилотов, если кого-нибудь вырвет.

Перед моим мысленным взором моментально возникла картинка. Дэини, слегка бледный и растрепанный, в кресле второго пилота, и его рвет прямо на сидящего радом командира корабля. Желудок у меня неприятно заворочался, и в горле стало сухо.

— Прекрати! — Я зажала уши. — Не надо. Я не говорю, что допилась вчера до стадии, когда клянешься, что в рот больше ни капли не возьмешь, но все же… все же я себя чувствую немножко неустойчиво. А ты есть хочешь?

— После нашего разговора — нет. Давай лучше пойдем поплаваем.

Мы пожали друг другу руки и стали собираться в бассейн.

Вот мы и на открытой террасе подле бассейна. Могу отметить, что мы здесь самые молодые представители человеческой расы. Средний возраст присутствующих что-то около девяноста лет. Солнце светит вовсю, но в отличие от вчерашнего дня на небе имеются облачка, и они даже пытаются кучковаться, угрожая нашим планам погреться и загореть. Дэнни так хорош в бордового цвета плавках, что даже древние бабульки провожают его внимательными взглядами и их морщинистые губы растягиваются в мечтательных улыбках.

Дэнни останавливается на краю бассейна и скидывает халат. Боже, да его можно в рекламе снимать. Что рекламируем? Да все равно: бальзам после бритья, масло для загара… Я отворачиваюсь и нахожу нам два шезлонга. Придвигаю их поближе к стене, чтобы укрыться от прохладного ветра. Шезлонги противно скрипят, когда я тащу их по полу. Жаль, что у меня фотоаппарата с собой нет. Я бы сфотографировала Дэнни. А еще лучше — я бы попросила кого-нибудь из местных ископаемых сфотографировать нас обоих, а потом показывала бы снимок всем девочкам, и они просто умирали бы от зависти. Такую фотку хорошо сделать заставкой на телефон.

Не успели, мы расстелить, полотенца на шезлонгах, как прибежал официант с серебряным, подносом, в обнимку.

— Принести вам что-нибудь?

Да, обслуживание тут на высоте. Ну, когда он спросил, я поняла, что действительно хочу пить.

— Да, принесите мне, пожалуйста, апельсиновый сок и льда побольше. Запишите на номер 1412.. Ты будешь что-нибудь, Дэнни?

— То же самое и еще бутылку шампанского. Я заплачу наличными.

Ясмотрю на часы, а потом, укоризненно — на Дэнни. Еще нет и одиннадцати, утра! Какое шампанское?

— Ну, не надо так на меня смотреть, детка, — улыбается он. — Я что, нарушил какие-то правила? Раз уж мы все равно этим закончим, то почему бы не начать разминаться прямо сейчас? А теперь давай-ка снимай халат и покажи, всем, свой шикарный купальник.

Я подчиняюсь, и он берет меня за руку.

— Мы куда-то идем?

— В джакузи. Я отсюда вижу, что сейчас там никого нет.

Мы подходим к огромной ванне, и я пробую ногой кишащую пузырьками воду. Щекотно! Потом мы вместе входим, и наконец все тело, охватывает волшебство горячей, бурлящей, воды, только головы, торчат на поверхности..

— Держи руки так, чтобы я могла их видеть, — быстро говорю я, потому что он смотрит на меня с загадочной улыбкой и это меня нервирует.

— Неужели ты мне совсем не доверяешь, Энни? — с укором спрашивает он, воздевая очи горе. Руки он тоже поднял и заложил за голову.

Прибежал официант с соком и шампанским на серебряном подносе. Дэнни подал мне стакан, и мы чокнулись.

— За нас. — Он улыбается.

— Почему бы и нет? За нас!

— И за счастье!

— За наше счастье? Ты такой сентиментальный? — Но ведь тебе это нравится… и я тебе нравлюсь, разве нет?

— Дэнни… — Я чувствую прикосновение его ноги под водой. И не отодвигаюсь. — Я совсем тебя не знаю. Даже фамилию твою не знаю.

— Сэвидж, Меня зовут Дэнни Сэвидж.

— Да? Я знаю еще одного человека с такой фамилией, — говорю я хмуро.

— Вот как? — Он задумчиво смотрит на меня.

— Помнишь, я тебе вчера рассказывала? Это моя начальница старшая над стюардессами. В этот отпуск я отправилась благодаря ей.

— Правда?

— Старая корова отстранила меня от полетов на неделю! Можешь себе представить? Не-ет, корова — полезное животное и безобидное, А эта баба настоящая сука! Жестокая сука!

Я смотрю на Дэнни и жду смеха. Или улыбки. Или сочувствия. Но его лицо неподвижно, и в глубине моего сознания начинает возникать мысль… и по мере того как мысль эта обретает форму, мне становится все хуже. Мир рушится, и сердце ухает куда-то вниз, на дно джакузи, к источнику всех пузырьков.