Дневник соблазна - [41]

Я притворяюсь, что сплю, и, прежде чем лечь рядом, он произносит вполголоса:

– Ты еще очень молода. Тебе многому нужно будет научиться.

Чувствую, что меня по-настоящему тошнит от того, что он лежит рядом. Я больше не смогу этого вынести.

Худшее еще впереди

9 января 1999 года

В аптеке полно народу, и я сажусь на стул возле прилавка. У меня задержка уже неделю, и, даже не сделав тест, знаю, что беременна, хотя пытаюсь убедить себя, что это не так. В области правого яичника как будто ощущаю сердцебиение, и, несмотря на возражения Сони, которая твердит, что так рано невозможно это почувствовать, знаю, что внутри меня что-то растет. Я ничего не сказала Хайме – боюсь его реакции, хотя очевидно, что это могло случиться, поскольку некоторое время мы не предохранялись. К тому же однажды он сказал, что ему хотелось бы опять стать отцом и это должно произойти сейчас или никогда, потому как он не хочет быть отцом-дедушкой. Разумеется, он попал в точку. Мне не пришлось ждать ни минуты, чтобы индикатор поменял цвет. Как только я помочилась на палочку, он показал позитивный результат. Я даже очень беременна.

Вечером сообщаю эту новость Хайме, а он смотрит на меня, словно на привидение. Ожидаю какой-нибудь реакции: радости или ярости, но никак не могла предположить, что он скажет: «Это невозможно!»

– Как это невозможно? Вот тест на беременность.

Даю ему тест, который я держала в упаковке из фольги.

– Повторяю тебе: это невозможно! – заявляет он, не обращая внимания на доказательство. Его язвительный тон меня пугает. – Я не сомневаюсь, что ты беременна. Я сомневаюсь, что от меня.

Я едва не набросилась на него. Наверняка он ожидает подобной реакции. Я спокойно продолжаю сидеть, а сердце готово выскочить из груди.

– Хайме, как ты можешь так говорить? Ты единственный, с кем я спала после нашего знакомства.

– Сомневаюсь. – Внезапно он стал серьезным и уже начинает сердиться.

– Но как ты можешь так говорить?

– А вот почему: дело в том, что я стерилен.

Мне часто было нелегко с Хайме. Иногда я ненавидела его, чувствовала себя взбешенной и бессильной, но сегодня я уже не выдерживаю. Очередной фарс. Другого объяснения я не нахожу. Меня тошнит, и я бегу в туалетную комнату и там, сидя на полу, наклонившись над унитазом, пытаюсь разобраться с мыслями. Внезапно он подходит сзади и продолжает свою речь:

– Я стерильный уже много лет. Это счастье, что мне удалось зачать двоих детей, но больше я на это не способен. Так что кончай притворяться и признавайся, с кем ты еще спала!

Я не в состоянии отвечать ему. На моих глазах он только что превратился в монстра, и я не хочу с ним больше разговаривать.

– Я бы не удивился, что ты спишь со своим шефом, а теперь хочешь взвалить ответственность на меня.

Каждое его слово как удар в челюсть. Меня снова тошнит.

– И я бы также не удивился, что ты путалась с моим партнером. О, теперь я понимаю, почему Хоакин частенько к нам захаживал. Не следовало доверять тебе!

Хочу возразить, но мне настолько противно, что я начинаю кричать.

– Истеричка! Впрочем, я знаю, чем ты занимаешься, когда по выходным я уезжаю в Мадрид.

Я могла бы напомнить ему о Каролине, сказать о том, что я раскрыла его двойную игру, но не могу вымолвить ни слова. Я словно окаменела, и это делает его беспощадным.

– Молчание – знак согласия. Меня тошнит от тебя!

С этими словами он уходит из дому.

Мой подарок ко дню святого Валентина

14 февраля 1999 года

Я сделала аборт. Сама, никому не говоря ни слова, приняла такое решение, несмотря на то что я хотела ребенка больше всего на свете. В тот день, когда я сообщила Хайме о беременности, после того как он ушел из дому, я нашла среди его бумаг психиатрическое заключение с рядом вопросов, на которые Хайме ответил. В одном из его ответов говорилось, что прожить целую неделю с Каролиной – это для него счастье, но она уже терпеть его не может, и он снова подсел на кокаин. О других ответах предпочитаю не вспоминать, они очень резкие. Однако я обратила внимание на то, что он думает о женщинах: он заявил, что ненавидит их всех, кроме своей матери. В заключении психиатра сказано, что у Хайме шизофрения, он страдает синдромом раздвоения личности, поскольку его нейроны повреждены кокаином, который он употребляет в больших количествах. Он нуждается в лечении.

Должна признать, что никогда не смогла бы произнести на свет малыша, зачав его от безумца-наркомана. Боюсь, что ребенок родится неполноценным, и меня пугает необходимость общаться с его сумасшедшим отцом, который может навредить и мне, и ребенку.

Позавчера мне позвонил Хайме. Он угрожал, что, если я не решусь на аборт, он сделает все возможное, чтобы сломать мне жизнь. Я ему верю. Он способен на это, если еще поживет.

Сегодня я улетаю в Мадрид, чтобы познакомиться с Каролиной. Я ей по телефону уже рассказала про ребенка, и ей стало плохо, поскольку Хайме заставил сделать ее то же самое несколько лет назад. Он не стерильный. Он придумал эту глупость, чтобы никому не пришло в голову шантажировать его с помощью ребёнка. Разумеется, я не собираюсь этого делать. Единственное, чего я хочу, – сбросить со своих плеч этот крест, избавиться от любви к нему и начать новую жизнь. Для этого я должна открыться человеку, который хорошо его знает, с которым он живет.