Дневник штурмана - [43]

Горящие безумные глаза пронзали меня, и указующий перст тянулся ко мне.

— Все преступления рождены на Земле, но одни осознанно, а другие — нет. Вокруг тебя пляшут какие-то лица… Всё! Я ничего не вижу. Я так устала, а должна успеть увидеть главное. Завтра будет уже поздно.

Она ушла странной замедленной походкой, а оба моих конвоира обернулись ко мне.

— Она сумасшедшая, джентльмены, — сказала я, не дожидаясь расспросов. — Очень трудно перевести то, что она наговорила.

Даже теперь, убедившись в её безумии, я не смогла быть откровенной. Радостное сюсюканье слабоумной и то подействовало бы на меня угнетающе, тем более — мрачные прогнозы, услышанные мною. Сам вид этой мёртвой женщины вселял тоску. Зачем же было нагнетать ещё большее уныние на моих коллег, да ещё перед самой посадкой?

— Попробуйте поточнее передать смысл её слов, мисс, — поставил передо мной задачу механизм.

Мистер Форстер держал себя в руках, но глаза его так и впились в меня.

— Вам, сэр, — обратилась я к первому штурману, — она сказала приблизительно следующее: "Вы от меня прячетесь, скрываете своё лицо, но я вас всё равно узнала". Вам, мистер Уэнрайт, она говорила о дальней дороге. Вас ждёт очень долгая дорога, сэр. А мне она сказала, что вокруг меня пляшут какие-то лица. Потом она пожаловалась, что больше ничего не видит и что очень устала, а должна ещё увидеть главное, потому что завтра будет поздно.

Ясно, что Серафима Андреевна была больна, очень тяжело и, может быть, неизлечимо больна, а это, как ни придумывай для себя успокаивающие рассуждения, кажется плохим предзнаменованием при посадке на таинственную планету.

Мы посадили корабль точно в шесть, притом планета приняла нас очень гостеприимно, даже ласково. Командир посоветовал сегодня всем учёным из корабля не выходить, потому что это была лишь первая пробная вылазка в неведомый мир, а отрядить человек семь для разведки и установки кое-каких приборов. Десант возглавил Иван Сергеевич, а вместе с ним пошли мсье Рок, индус Бинойбушон Бхоттачарджо, датчанин Сиггорд, сеньор Агирре, чеченец Исанбаев и поляк Ивашкевич. Мне никто не мог запретить смотреть в иллюминаторы и на экраны специальных видов, да и все смотрели, только экипаж — в одной части корабля, а учёные — в другой. Даже у повара и горничной был свой экран. Планета, конечно, внешне очень непривлекательна: камни, песок, скудная почва, на которой кое-где произрастает что-то сине-фиолетовое типа сухой плесени. Гор нет, но местность довольно холмистая и кое-где холмы достигают внушительной высоты и крутизны. Тишина, спокойствие и кажущаяся безопасность, однако здесь, среди мёртвых камней, люди теряли разум и моральные устои.

Вылазка продолжалась около двух часов, но я не видела вернувшихся, с ними общался лишь командир. Надо думать, что за такой короткий промежуток времени ничего не могло произойти. Да и вообще странно, какая зараза может пробраться сквозь скафандры, которые было запрещено снимать вне корабля. Для пущей безопасности решено было не жить во временных постройках на планете, а возвращаться на корабль.

А всё-таки как меняется настроение! С утра я в себя не могла придти от радости перед своим открытием, а сейчас, хоть и испытываю законную гордость, однако больше думаю о планете, на которую мне не представится возможность ступить.

6 февраля

Дата, которая так интересовала бедную Серафиму Андреевну. Сейчас пишу дневник не по привычке и не как дань прежним мечтам о журналистике, а из чувства долга. Может быть, эта тетрадь, где мои рассуждения вплелись в описание реальных событий, тоже окажется полезной в разгадке тайны планеты Х3-7. Жаль, что до сих пор я вела свой дневник, не учитывая возможности, что его могут читать как документ, и заполнила многие страницы не относящейся к делу белибердой, которая способна превратить меня из знающего решительного первого штурмана, какой меня считают в Комитете, в мелочную вздорную женщину, но ведь эта тетрадь попадёт в чужие руки лишь в случае моей смерти, а к мёртвым люди всегда снисходительнее, чем к живым. Я не чувствую в себе решимости сказать мистеру Форстеру, мистеру Уэнрайту, мисс Хаббард и сеньору Агирре об ожидающей их участи, да это и не к чему, ведь человек не властен изменить свою судьбу, но эти страницы содержат в себе пророчества Сергеевой и потом, когда они уже никого не смогут ужаснуть, правда её слов выйдет на свет. Однако и теперь о её удивительной способности видеть невидимое известно всем. Жаль, что она говорила по-русски, а русский — не международный язык. Сколько сокровенного она открывала людям, не понимавшим её речей и отшатывающихся от странной женщины, которую все считали безумной!

Утром всё было как обычно, только я снимала показания других приборов. На завтрак нас отправили вдвоём с бортинженером, и (что значит общество!) мне уже не чудилось напряжённое внимание чьих-то глаз. Напротив, я шла в твёрдой уверенности, что мы одни в нашем отсеке и ничто нам не угрожает. Теперь, по распоряжению командира, мы будем завтракать, обедать и ужинать по двое. В рубке нам тоже не разрешено оставаться поодиночке. Я по присущему мне, к сожалению, недомыслию в душе успела вознегодовать на такой взаимный контроль, потому что иногда хочется побыть одной, а не в компании выскочки-бортинженера, мужественного, но всё-таки очень вредного первого штурмана или сухаря-командира с поведением автомата, но теперь полностью согласна с разумностью такого решения.