Дневник Штукатурова - [15]

В штаб полка нас не пропустили, а дали проводника. Проводник знал, где наша рота, не лучше, чем мы. Блуждая, таким образом, мы разбились по одиночке. Я стал ждать вечера, чтобы идя вдоль передовой линии, отыскать роту. Страшно устал.

Вечером, пробираясь вперед, я наткнулся на Сибирский полк, и ротный командир сказал мне, что наши пошли назад. Опять началось хождение. Встретил еще двух человек своего полка, которые несли тяжело раненого солдата. Они попросили помочь им нести, потом вмести идти отыскивать полк. Хотя мы очень устали, но пришлось согласиться. Мы тихо несли раненого, плечи болели от шестов носилок. Вскоре, однако, случайно наткнулись на санитаров того полка, которым передали тяжелую ношу. Мои товарищи вздумали было отдохнуть, но я посоветовал скорее двинуться в путь и отыскивать штаб полка. По дороге кухня одной из рот сибирских стрелков раздавала обед; мы попросили дать нам один котелок супу. Нам налили, и мы принялись есть супъ без хлеба. Суп был жидок. Когда пошли, долго пришлось поблуждать, прежде, чем нашли деревню, где стоялъ полк{46}. [168] Я зашел в сарай и лег, шедшие со мной стрелки зашли в избу. Недолго спал я, холод заставил проснуться, пришлось перейти в избу. Но и там недолго удалось поспать, так как за окнами раздался сильный топот ног. Это шел один из полков нашей дивизии.

Один товарищ сказал, что скоро и мы двинемся. Действительно, только я вздумал вскипятить чай, как рота стала выходить на дорогу. Я вылил чай и присоединился. Шли всю ночь в полной темноте{47}.

8 сентября.

Утром вырыли окопы и сварили картофель, но в это время в тылу нашего расположения началась стрельба. Нам приказали делать перебежки в лес, где наступали немцы. Но скоро перевели нас обратно в окопы, где я и уснул. Артиллерия противника в это время обстреливала наши позиции. Вечером привезли на ужин суп картофельный, но без хлеба или сухарей. Поужинали и тем кончился день. Точно нарочно, когда хлеба много и суп гуще, а сегодня совсем жидкий

Сегодня ротный командир передал радостную вещь, если только это не обман. Под Львовом мы взяли в плен около 80 тысяч австро-германских войск и что по этому поводу служат благодарственные молебствия по всей России.

Это известие меня очень обрадовало, так как в последнее время мы терпели неудачи. Если это на самом деле случилось, то сильно поднимется дух народа и войска. Дай Богъ, что бы это было так.

Пришлось в эти дни переносить и голод и холод. Я лично смирился, но многие товарищи мечтали попасть в плен.

9 сентября.

Ночь провели в передних окопах, утром перешли в задние и не высовывались, что бы не вызвать огонь неприятельской артиллерии. Около 12 часов дня пролетел аэроплан, затем неприятельская батарея обстреляла опушку леса позади нас. Немцы ночью окопались впереди нас на горе, на расстоянии версты. [169]

Вечером стало известно, что нас сменят и мы отступим: когда стемнело, прислали ужин, порции мяса и немного сухарей. С голода поели очень хорошо. Артельщик мне дал две порции. Ночевали в задних окопах.

Часа в два нам приказали выходить из окопов и идти в лес по дороге; в это время впереди загорелся дом. Ротный командир очень сердился, что мы отходим во весь рост, а не ползком. Лесом пошли вправо и вышли на чистое место, потом, пришли в овраг, где собрался весь полк.

Здесь набрали воды и попили, так как пить страшно хотелось: не пили почти целые сутки. По дороге прошли верст двадцать семь, и очень устали. Дорогой командир роты ударил одного стрелка за куренье, а батальонный за то, что отделенный сказал: «вот прошли 5 верст и устали, потому что отощали». Он в этих словах усмотрел ропот и грозил предать суду{48}.

В деревне, где мы остановились, нам сказали, что здесь 8 числа были два полка немецкой кавалерии, которые захватили два транспорта нашего обоза, при чем порубили прислугу и прикрытие, а в соседней деревне взяли 20 девушек и увели с собой. Часть обоза была отбита казаками.

Здесь нам выдали сахар, сухари и полусало для смазывания винтовок. Достали поросенка, закололи и сварили два котелка свинины. Спали в сарае, ночью приказали быть готовыми к выступлению.

11 сентября.

Часа в два ночи нас разбудили и построили. Пошли в тыл, – но шли очень медленно, потому что отступали все полки нашей дивизии, а также и сибирцы. Шли верст семнадцать и остановились в деревне, где не было воды. Кое-как достали котелок грязной болотной воды и вскипятили чай. Неприятельский аэроплан описывал над нами круги, делая разведку. Поели немного мяса. Вечером поужинали и легли спать.

Недолго дали нам покой. Въ 11 часов разбудили и приказали одеваться, а потом отвели версты две и расположились в сараях. Утром отвели назад. В 9 часов была панихида по недавно убитым в боях. Нам приказали рыть землянки. Мы скоро вырыли землянку на троих и уснули в ней. Выдали много сухарей и немного сахара. Воды трудно достать, а пить страшно хочется. [170]

Перед вечером поднялась страшная канонада, прямо стонала земля от выстрелов тяжелых орудий. С вечера приказали одеть снаряжение и быть готовыми, но вскоре разрешили лечь в землянки. Орудия и ночью грохотали.