Дневник самоходчика - [8]

Шрифт
Интервал

Подсобное хозяйство училища находилось, как нам сказали, километрах в сорока от города, и мы строем прибыли на место лишь под вечер. Еще издали наши носы почувствовали благоухание, аппетитные запахи горячей пищи. Нас ожидали дымящие полевые кухни на колесах, установленные под брезентовым навесом. Отяжелев от съеденного в один присест «обеда-ужина», мы едва дождались отбоя, забрались в свои большие палатки и сразу крепко уснули.

Трудились в поле с рассветало наступления темноты, с часовым перерывом на обед. Впрочем, дни постепенно укорачивались.

День наш начинался с пробежки до какого-то пруда, служившего летом для водопоя. Берега у пруда вязкие, с глубокими следами копыт. Здесь мы ежедневно, в любую погоду, совершаем утреннее омовение.

Пока стояла сухая погода, работать было даже приятно, но скоро начались осенние дожди, и нам приходилось выковыривать мелкую картошку из холодной и скользкой глинистой земли. Руки опухали: кожа на них покрылась цыпками, потрескалась.

В 24-местной палатке спало по пятидесяти курсантов, поэтому мы вынуждены были укладываться все на один бок, да так плотно, что невозможно было вздохнуть полной грудью. Зато было тепло. Если поднимешься ночью по нужде, то потом будешь коротать остаток ночи, сидя в узком проходе между двумя низкими настилами на соломе, свалившейся с нар, и сиротливо подпирая спиной палаточную стойку. «Зазор», оставленный на общем ложе курсантом, который «восстал ото сна», сразу же заполнялся спящими соседями, стоило им только чуть-чуть пошевелиться и вздохнуть поглубже.

Изредка сюда привозят газеты.

Сентябрь приближается к концу, а фашисты — к Волге. Уже идут упорные бои на улицах Сталинграда, но, как говорят в народе, «не все коту масленица» или — еще крепче и точней — «нашла коса на камень». И так же безнадежно застряли хваленые, но уже не единожды битые «солдаты фюрера» у подножия Главного Кавказского хребта.

Осень здесь, на Урале, непривычная, как-то по-особому промозглая, с тяжелыми, холодными туманами, приглушающими звуки. Теперь, ближе к октябрю, бросает в дрожь при одной только мысли о пробежке в нательной рубашке по пронизывающему утреннему холоду к пруду, вода в котором посветлела, а порывистый ветер гоняет по ее поверхности сорванные с прибрежных лозин покоробленные желто-коричневые листья, точно маленькие парусники. После водных «процедур» и завтрака — опять осточертевшая работа под нудным, моросящим порою весь день дождем. Шинель пропиталась влагой, сделалась тяжелой, жесткий сгиб ворота дерет шею, словно наждак. Ночью от тяжелых испарений в переполненной палатке трудно дышать. Утром поднимаемся совершенно разбитыми, словно бы и не спали вовсе. Днем единственная отрада — костер (если работаем на отдаленном участке и если удается собрать хоть каких-нибудь дров) и испеченная наспех в угольях, полусырая картошка. Для этой цели мы тайно выделяли «дневального», когда поблизости не было младших командиров из усердных.

Один курсант из нашей роты (не знаю его) помешался. По-видимому, слишком нежного воспитания человек. Здесь же не фронт еще, а просто трудновато. Тихий, с бессмысленно блуждающим взором, он постоянно кружил около походных кухонь, бережно прижимая к груди свой котелок. Поварихи жалели его, и кто-то из ребят попробовал сострить по этому поводу, но дурацкую шутку никто не поддержал, а другой курсант, невидимый в темноте, с глубоким, непритворным вздохом не то посочувствовал, не то позавидовал товарищу, которого, вполне возможно, комиссуют. Остальные угрюмо молчали. Дня через два заболевшего курсанта действительно увезли в город, и больше в училище мы его не видели.

Жили мы дружно. Несмотря на трудные, особенно для горожан, условия, никто из ребят не «сачковал» и не ныл. Вместе мокли и мерзли в поле, а потом согревали спины друг другу в холодной палатке.

Вечером (завтракали и ужинали мы всегда в темноте) произошел смешной случай у нас с Сулимовым, моим напарником по котелку. Принеся с кухни котелок с пшенной кашей, он предложил съесть ее с сахарным песком, чтобы не надуваться на ночь чаю. Высыпали сахар в кашу, а когда начали размешивать, на ее поверхности показались кусочки жирного мяса. Повара приготовили на ужин добротный кулеш! Снимаем пробу — меня едва не стошнило, и я с сожалением отказался есть, а Сулимыч, как ни в чем не бывало работая ложкой и поминутно смахивая капельки с оттаявшего над горячим паром носа, наставительно бурчит: «Подумаш, каки нежности… интеллигентски… Солдат должен… рубать все». Полностью признавая правоту товарища, молча ужинаю куском хлеба с солью и кружкой горячего кипятку. Ложась спать, с горечью чувствую свою «неполноценность», о которой назойливо напоминает полупустой желудок. Сулимыч за моей спиной тяжело и сытно вздыхает.

Особенно неприятны нам наряды по кухне, потому что от работы в поле они не избавляли. Требовалось только приготовить с вечера на весь следующий день запас дров для кухонь и начистить две двухсотлитровые бочки картофеля. Он отнимал очень много времени, так как был мелок и чистили его в темноте, сидя вокруг дымного костра, почти не дающего света. Дым нещадно ел глаза, и несчастные чистильщики плакали горькими, неподдельными слезами, то и дело утирая их грязными рукавами шинелей. Попавшие в такой наряд выходили утром на работу не выспавшись.


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Взвод, приготовиться к атаке!..

Новая книга историка и писателя С.Е. Михеенкова представляет собой уникальный сборник рассказов о войне тех представителей командного состава Красной армии, чья фронтовая судьба, пожалуй, была самой короткой — взводных командиров, лейтенантов. Их боевой путь часто заканчивался первой атакой, потому что они шли впереди своего взвода и первыми принимали вражеский свинец. Автор десятки лет собирал рассказы о войне уцелевших в сражениях Ванек-взводных. Получилась обширная рукопись, из которой автор выбрал наиболее яркие эпизоды и скомпоновал их тематически.


Дальняя бомбардировочная...

Мемуары Главного маршала авиации А. Е. Голованова (1904—1975) приходят к читателю последними из мемуаров полководцев Великой Отечественной войны. Лишь сейчас книга командующего Авиации дальнего действия издается в истинном виде и в полном объеме. Все авторские оценки и детали восстановлены по рукописи. Судьба автора исключительна: необычайно яркий взлет в годы войны и необычайно долгое и глухое замалчивание в последующие времена. Причина опалы заключалась прежде всего в том, что деятельность АДД была подчинена непосредственно И.


Записки командира штрафбата. Воспоминания комбата 1941–1945

Воспоминания М. И. Сукнева, наверно, единственные в нашей военной литературе мемуары, написанные офицером, который командовал штрафбатом. Более трёх лет М. И. Сукнев воевал на передовой, несколько раз был ранен. Среди немногих дважды награждён орденом Александра Невского, а также рядом других боевых орденов и медалей.Автор писал книгу в 2000 году, на закате жизни, предельно откровенно. Поэтому его воспоминания являются исключительно ценным свидетельством о войне 1941–1945 гг.


Фронтовые будни артиллериста

О Великой Отечественной войне написано множество художественных произведений и мемуаров. Обычно они посвящены теме мужества и героизма советских воинов. Однако свидетельств об их повседневной жизни и быте опубликовано все еще недостаточно. Да и ветеранов, сохранивших в памяти события того времени, с каждым годом становится все меньше.В книге ветерана войны С. Г. Стопалова, принимавшего в ней участие с первых дней и до Победы, без политических прикрас и преувеличений показано, как жили и воевали на передовой простые пехотинцы и артиллеристы, рассказано о буднях фронтовиков, работе в тылу и о том, как преодолевали трудности и невзгоды солдаты и офицеры, независимо от их происхождения, национальности и воинского звания.