Дневник «русской мамы» - [16]
Сегодня решила съездить в Берген, чтобы повидаться с бывшими пленными из Нюгордского лагеря. У входа в лагерь стоял солдат из норвежского ополчения. «Вы к кому? Посторонним вход воспрещен», — обратился ко мне солдат. Но в это время кто-то из русских увидел меня. «Открой, товарищ, это же наша мама!» И в ту же минуту я оказалась в окружении знакомых лиц. Ребята потащили меня в свой барак, чтобы показать, как они сейчас живут.
Барак стал неузнаваемым. Кругом висели флаги, цветы. На всю комнату гремел приемник, настроенный на Москву. Люди слушали его со взволнованными и серьезными лицами. Впервые за несколько лет услышать голос родины! На стене в рамочке я увидела фотографию нашей семьи. Эту фотографию я искала чуть ли не полгода. Оказывается, еще в прошлом году кто-то из пленных, бывших в нашем домике, незаметно взял ее с собой.
Пока мы разговаривали, в комнату вошел повар в белом фартуке и колпаке и торжественно пригласил нас к столу отведать русского угощения. От волнения я не могла есть, но должна была делать это, чтобы не обидеть русских друзей. Да и как было не подчиниться, если со всех сторон на тебя смотрели заботливые глаза и ласковые голоса уговаривали: «Кушай, мама, сейчас наша очередь кормить тебя!»
В этот день я побывала еще в двух лагерях — в Гравдале, куда были переведены пленные из Тесдаля, и Лаксевоге. Там тоже был накрыт праздничный стол. Когда же я отказалась, то русские набили мне полные карманы и сумку разными яствами. «Это передай отцу вместе с нашими приветами».
После Гравдаля я вновь вернулась в Нюгорд, где должен был состояться концерт. Но пошел дождь, этот бесконечный бергенский дождь, и концерт перенесли на другой день. Меня вновь пытались накормить обедом, но на этот раз я решительно воспротивилась.
Получила новое письмо от Леонида. Он пишет, что скоро приедет к нам. У него затруднения с деньгами, но он попытается добраться на велосипеде. «Я готов прийти пешком, чтобы отблагодарить вас», — пишет он.
В Бергене, куда я поехала, чтобы навестить больных в госпитале на Флориде и передать им цветы, меня ждал сюрприз. Первая же знакомая, с которой я встретилась, спросила меня: «Ты читала сегодняшнюю газету?» — «Нет, а что?» — «Обязательно прочти. Там написано о тебе».
Вначале я даже испугалась немного. Ведь обо мне еще никогда не писали в газетах. В «Арбейдет», которую я купила в киоске, я прочла:
«Марии Эстрем от русских военнопленных.
Мы, бывшие русские военнопленные, возвращающиеся на дорогую Родину, не хотим уехать, не поблагодарив Вас, наша дорогая Мария Эстрем, за Вашу самоотверженную помощь жертвам фашистских варваров. Пренебрегая опасностью, несмотря на строгий контроль и угрозы нацистов, Вы помогали нам, русским военнопленным. Ваша помощь в течение двух лет спасла жизнь сотням из нас. Вы приносили нам пищу, а когда начиналась зима, Вы доставали нам теплую одежду. Мы получали от Вас книги наших классиков — Пушкина, Лермонтова, Чехова, Толстого и др. Мы не можем найти слов, которые выразили бы наши чувства, когда мы думаем о Вас и Вашей помощи, наша дорогая и любимая мама. Наша страна не забудет Вашу материнскую заботу. Мы благодарим также Ваших друзей, Хельге Ленсой и Сигрида Леннингдал и всех, кто помогал Вам в благородной и самоотверженной работе.
По поручению бывших русских военнопленных — капитан К. Чуйкин».
Русские еще ожидают отправки в Осло. У меня еле хватает времени, чтобы посетить всех и ответить на приглашения.
Дома у нас всегда накрыт стол, и кофе стоит на плите. Двери у нас почти не закрываются. Те, кто недавно осуждал меня, сейчас завидуют. Русские группами и по одному приезжают из Бергена, чтобы поблагодарить за помощь. Пришлось сделать специальные тетради для благодарственных записей и адресов. Вот она, наша награда за нашу помощь.
Недавно в гостях были Григорий, Александр, Иван, Николай, Степан и Петр. Они пробудут в Осе четыре дня. Весь вечер в нашем домике звучали песни. Запевал Александр: у него чудесный голос. Ребята одеты сейчас неплохо, правда, в немецкие мундиры. Особенно их огорчает, что, хотя они и спороли с мундиров нацистскую эмблему, след все-таки остался.
Я раздобыла норвежские флажки и пришила их на кителя. Ребята были очень довольны. Мы сфотографировались на память.
Вчера получила приглашение из Бергена от бывших пленных в Осе.
«Дорогая мама! Не можете ли Вы, Ваш муж и сыновья прийти к нам на концерт в воскресенье. Добро пожаловать! По поручению Ваших русских сыновей Степан».
Концерт был чудесным. Мы увидели русскую пляску, услышали песни. Зал переполнен. Газеты писали, что там собралось тысячи три зрителей.
Нас с Рейнгольдом усадили в первом ряду. Перед началом концерта мы неожиданно оказались в центре внимания. Один из русских выступил с большой речью, обращенной к нам, а затем ко мне подбежали бывшие пленные из Хаугснесского лагеря и на руках вынесли на сцену. От волнения я не могла сказать ни слова. Маргарет Монсен, пятнадцатилетняя девочка из Бергена, которая бесстрашно помогала русским, подверглась той же участи. Мы обе стояли на сцене и плакали.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».