Дневник русского добровольца - [2]
3 сентября
Кажется, начинается. В девять утра приполз Свинцов (хотя красные не стреляли так активно, как вчера). Хорошо хоть догадался приволочь с собой несколько банок мясных консервов и три сотни патронов.
В одиннадцать часов (Свинцова уже не было) красные начали артиллерийский обстрел деревни, снаряды рвались и рядом с нами, и перелетали через наши окопчики. Я считал, дошел до пятидесяти двух, потом плюнул и старался переключиться на воспоминания о Насте. В одиннадцать тридцать раздались пулеметные очереди, еще минута, и стало видно, как от дальних оврагов движется жидкая стрелковая цепь. Противник пошел в атаку. Я отдал команду огня без моего приказа не открывать.
Красные все ближе и ближе, вот уже можно различить отдельные фигуры, противник ведет редкий винтовочный огонь. Он нам не причиняет вреда, по моему, они даже не догадываются, что мы их ждем. Еще ближе, еще... Я отдаю команду: "стрелять на поражение". Наблюдал за Дитрихом и Санчесом, они — ближе, первый бьет почти не целясь, второй тщательно выбирает цели и после каждого выстрела внимательно смотрит — попал или нет. Я берегу патроны, стреляю выборочно, но внимательно слежу за тем, насколько продвинулась цепь. Слева и справа от нас ведут стрельбу другие "отделения".
Противник огня не выдержал, отступил. На поле осталось лежать пять—шесть трупов.
Все, бою конец.
В три часа все началось вновь. Артобстрел, пулеметный дождь, новая атака (в этот раз вражескую пехоту прикрывали бронеавтомобили). Прекрасно видел, как после моего выстрела один из красных "споткнулся" и рухнул на землю. Господи! Прости, очередная смерть на моей совести.
В этот раз красные более настырны, не останавливаются, даже несмотря на усилившийся свинцовый град с нашей стороны. Дитрих, кажется, понял, что он не на прогулке, стреляет редко, тщательно прицеливаясь. Санчес спускает курок еще реже, чем раньше, но все же более результативно.
В нашу сторону бронеавтомобили не идут, они двинулись в сторону соседей. У нас нет орудий. Наши подпускают их как можно ближе и забрасывают грантами. Рискованные ребята. Не знаю, смогу ли так же.
В семнадцать часов противник вновь отступил, отстреливаясь и, видимо, посылая нам проклятья.
С восемнадцати до двадцати часов красные били по нашим позициям из пулеметов и легких орудий, но вреда нам никакого не причиняли.
Все, иду спать, за день перенервничал. Только сейчас почувствовал, насколько голоден, но сил взять котелок в руки нет.
4 сентября
Первым делом поел, всю ночь снилась жареная утка. Противник молчит, мы тоже. Пока небольшая передышка, хочу написать о нашей роте, одной из немногих смешанной по составу.
В роте 53 человека, 34 из них — русские, остальные — испанцы, португальцы и марокканцы (последних пять человек — разведка). Командир — штабс-капитан Владислав Свинцов, несомненно, обстрелянный "воробей" (все же боится за свою жизнь). На вооружении роты винтовки, пистолеты и три пулемета. 90% солдат и офицеров не новички в военном деле, воюют уже почти год, полтора.
Так, кончаю писать, красные, кажется, вновь зашевелились, продолжу вечером.
Десять вечера. Вторая половина дня — просто кошмарная. Атаки противника подобно волнам, накатывались одна за другой. Сегодня и на нашу долю пришлась борьба с бронеавтомобилем. Он двигался впереди пехоты, поливая наши позиции почти беспрестанно. Я пропустил бронечудовище мимо себя и бросил ему в бок свою единственную гранату, справа его угостил Санчес. Автомобиль остановился, попытался вновь сдвинуться с места, но, видимо, мотор после наших гранат поврежден и очень серьезно. Неожиданно открылись люки и из "нутра" вынырнули двое в черных комбинзонах. Мы оказались проворнее, я, почти не целясь, едва приподнявшись в окопчике, выстрелил в одного из танкистов, он скатился вниз. Второй, не ожидав подобной реакции, замешкался, пытался вытащить из кобуры свой револьвер, но тщетно. Его пристрелили Санчес и фон Дитрих. Последний — молодец. Хладнокровно щелкает затвором, зажав в зубах какую-то травинку. Совершенно спокоен.
Но даже потеря двух бронеавтомобилей (второй подбили соседи слева) не остановила противника, пехота упорно шла вперед, не жалея патронов. Мы в долгу не оставались, стреляли, как на полигоне. Летящие в нас пули просто не замечали, по ходу дела перебрасывались словами. Кровь кипела, весь дрожал от возбуждения, ну прямо, как мальчишка. Лишь на расстоянии ста пятидесяти метров противник затормозил и начал неуверенно отступать. Но только после того как наши пули уложили еще с десяток человек, красные бросились в рассыпную. В девятнадцать тридцать (если судить по моим часам) бой прекратился. Мы с 'Дитрихом подобрались к подбитому бронеавтомобилю, обшарили убитых, забрали лишь патроны, личные вещи не тронули (их заберут марокканцы, это уже известно). Поразило лицо "моего" убитого: спокойное, как-будто заснул, совсем молодой парень, лет восемнадцать. Дитрих утверждает, что убитый мной танкист не испанец, скорее всего немец. Я не спорю (вообще не проронил ни одного слова). У нас ходили слухи, что на стороне противника воюют иностранцы (в том числе и наши — русские, Иванов говорил и о советских военнослужащих, и о эмигрантах, принявших сторону красных; я в это мало верю, поверю, когда увижу хотя бы одного собственными глазами).
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.