Дневник последнего старца Оптиной пустыни - [5]

13 января

Сегодня ходил к обедне, к вечерне, остальное время читал жизнеописание старца о. Макария. Вот был человек. Хоть бы немного мне, грешному, походить на него. Докончил все жизнеописание, и теперь читать не придется, вероятно, довольно долго.

Батюшка благословил завтра, аще жив буду, начинать послушание, а все остальное чтение оставить. Сегодня у меня времени целый час, постараюсь припомнить что-либо из Батюшкиных бесед.

"Послушание паче поста и молитвы,— говорил Батюшка.— Не смущайтесь, если придется опаздывать или даже пропускать вовсе церковную службу. Открывайте все свои помыслы, особенно те, которые долго Вас не будут оставлять. Постепенно нужно проходить иноческое житие, это наука из наук. Как всякую науку нужно проходить, изучать под руководством более или менее опытного в сей науке человека, так и здесь необходимо держаться своего старца. Но "единого достоит вопрошати",— ибо может произойти духовное разделение".

15 января.

Надо записать, что Батюшка говорил об Евангелии и о вере: — Без веры во что-нибудь нельзя ничего сделать. Посмотрите, почему какой-либо человек, ну хоть ваш брат, желает стать врачом. Потому что он верит в медицину. Каждый из ученых верит в свою науку. И так везде и во всем. Точно также для христианской жизни необходимо верить в Бога, Христа, Евангелие. "Мы не можем верить,— говорят иные,— нет на то доказательств. Иное дело наука, там все доказано." Хорошо, но прежде чем отвергать что-либо, надо исследовать предмет, испытать. Св. Иоанн Богослов прямо говорит, что надо испытывать "дух". Но надо испытывать на практике. Пожить надо по Евангельскому учению и узнать на деле: правда ли, что "блаженны нищие духом", "блаженны кротции" и т. д. Если вы не испытали этого, то не можете и опровергать, не можете утверждать, что Евангелие — ерунда. А многие так говорят. Но на Страшном суде сих людей спросят: "Что, читали Евангелие?" — и получится обязательно три ответа: 1-й — "нет", 2-й — "кое-как" и 3-й — "Да читали, конечно, только не поняли". Да, обязательно получатся эти три ответа. (Лампа гаснет, не могу более писать.)

17 января

15 января я очень оборвал дневник, керосина не было. Продолжу еще немного самый конец.— На первый ответ можно сказать, что они сами виноваты: никто не запрещал читать, напротив, даже просили читать. На второй ответ почти то же можно сказать. Вот третий ответ более интересен. Эти как бы даже заслуживают извинения. Не могли понять Евангелия, т. е. поверить, хотя Вам был дан ключ разумения: "Испытывайте дух". Почему не хотели испытать? Значит, сами и виноваты. Таким образом, и эти безответны.

20 января

Батюшка болен, но ему уже стало лучше, а то он не мог без помощи двигаться. Что Бог даст завтра? А то мне нет-нет да и напомнятся его слова, что ему жить недолго.

Я припомнил его наставления и то, что он говорил: — Если плохо живешь, то тебя никто и не трогает, а если начинаешь жить хорошо,— сразу скорби, искушения и оскорбления.

Этим он хотел мне сказать, что необходимо переносить смиренно оскорбления, наносимые другими, и вообще скорби. —Монахи, вообще вся наша братия, тоже люди, а раз люди, то есть обязательно свои страсти, пороки: один гордый, другой злой, третий — блудник и так далее. Все эти люди пришли сюда, в больницу, лечиться, кто от чего, и вылечиваются с помощью Божией. Я это говорю потому, что вы будете видеть пороки братии, но надо стараться не осуждать,— это у нас девиз. Все люди немощны, у всех есть страхи, мы же должны прощать.

22 января

Мне приходила мысль в голову: а что, если бы Батюшка позвал меня к себе побеседовать, когда он болен?

И действительно, Батюшка меня позвал сегодня к себе на утренний чай в 7, а ушел я от него часов в 10. Причину сего Батюшка сказал мне после беседы: "Я вас для того позвал, что сам как-то приуныл. Хотел позвать о. Кукшу, да он еще, вероятно, спит. Я вас и позвал." Очевидно, Батюшка ко мне расположен, хотя я этого не стою.

Попробую передать то, что запомнил из беседы. Кажется, Батюшка начал с того, что спросил, как мое послушание, и затем сказал:

—Вероятно, было у вас, или у ваших родных, или даже у предков какое-либо доброе дело по отношению св. Иоанна Крестителя, если он принял вас сюда к себе. Не помните?

Я ответил, что нет.

—А со мною вот что было. В Казани я как-то захотел говеть Великим постом, и весь пост пропустил, осталось только три дня. Ну, хоть три дня, да поговеть. Иду и думаю: где же поговеть? У полкового священника мне не хотелось. Где же? И вот смотрю — монастырь, бедный, грязный (послушники какие-то отчаянные), наполовину развалившийся. "Это какой монастырь?" —"Ивановский, во имя Иоанна Крестителя." — "Хорошо, можно здесь поисповедоваться?" — "Пожалуйста." Так я там и говел. А потом стал туда часто к службе ходить. Стою иной раз, а помысл мне и говорит: "Смотри, какая бедная, грязная лампадка. Купи новую, получше". Купил, и как-то приятно стало мне смотреть на нее. Потом киот на большую икону купил. И так я полюбил все в монастыре! Воистину: "Где будет сокровище ваше, тут будет и сердце ваше". А сколько радости испытывал я после исповеди и приобщения св. Христовых Таин! Вот за какие пустяки св. Иоанн Креститель сподобил меня принять в свой скит.