Дневник посла Додда - [4]
В первый раз Додд встретился с фюрером спустя два месяца после приезда в Берлин. Во вторник, 17 октября 1933 года, в полдень Додд прибыл в бывшую резиденцию Бисмарка. Посол поднимался по широкой лестнице дворца, на каждой площадке которой стояли нацистские охранники, приветствовавшие его «по примеру легионеров Цезаря поднятой вверх рукой». В приемной Додд дружески поговорил с молодым Гансом Томсеном, тоже ожидавшим приема у Гитлера. Вскоре министр иностранных дел барон фон Нейрат пригласил Додда в кабинет канцлера – просторную комнату площадью не менее пятидесяти квадратных футов, заставленную столами и креслами для проведения всевозможных совещаний. «Кабинет был прекрасно отделан, хотя и не столь изысканно, как соседний бальный зал. Через минуту появился и сам Адольф Гитлер в скромном рабочем костюме, аккуратный, подтянутый. В жизни он выглядит несколько лучше, чем на газетных фотографиях» (где он обычно являлся в образе баптистского проповедника).
Впоследствии Додд писал, что беседа между ним и немецким диктатором все время велась вокруг двух тем: нанесение оскорблений американцам и невыполнение обязательств перед американскими кредиторами. Когда фон Нейрат привел данные, что снижающийся немецкий экспорт позволил Германии вернуть только часть долга, но не весь заем, Гитлер сделал вид, что согласен со всеми доводами Додда. Немецкий диктатор даже дал личные гарантии в том, что все оскорбления и нападки на американцев в нацистской Германии будут строго наказываться, и пообещал отдать распоряжение, запрещающее принуждать иностранцев отвечать на нацистское приветствие.
В ходе беседы Додд и Гитлер коснулись темы выхода нацистской Германии из Лиги наций в прошлую субботу; этот поступок Додд оценил как «гром с ясного неба». В ответ Гитлер «напыщенно заговорил о Версальском договоре, о нарушении союзниками своих обещаний, о разоружении и о том унизительном положении, в котором находится теперь разоруженная Германия». Додд сказал Гитлеру, что он находит оправдание Франции, которая с недоверием относится к Германии, хотя поневоле признал, что «поражение в войне всегда влечет за собой некоторую несправедливость со стороны победителей». В качестве наглядного примера Додд привел опыт Южных штатов после окончания Гражданской войны, однако заметил, что Гитлер на этот раз хранил молчание.
«После нового обмена любезностями» посол спросил, «может ли какой-нибудь инцидент на польской, австрийской или французской границах, в результате которого враг окажется на территории рейха, стать формальным поводом к войне», на что Гитлер ответил отрицательно. (Ответ немецкого диктатора, конечно, показателен в том смысле, что является явной ложью. Так, Уильям Л. Ширер позже напишет, что на протяжении некоторого периода времени до лета 1939 года нацисты часто использовали угрозу польских «террористов», чтобы вызвать у немцев истерию ненависти, которая летом 1939 года достигла своего апогея и послужила для Берлина поводом к вторжению в Польшу. С этой целью заключенных концлагерей переодели в военную форму, а затем расстреляли, чтобы все представить как потери среди немецких военнослужащих в результате польского нападения на немецкоговорящую радиостанцию в Глейвице – захолустном приграничном городке на востоке Германии. Эту провокацию организовали части СС для того, чтобы «в порядке самообороны» Германия начала военные действия против Польши. Так начиналась Вторая мировая война.)
Далее Додд спросил, будет ли ответ немецкого лидера также отрицательным в случае, если подобный эпизод произойдет в Рурской демилитаризованной зоне, и созовет ли он при таком повороте событий конференцию европейских держав. «Это и будет моей целью, – продолжал лгать Гитлер, – но может случиться, что мы не сумеем сдержать германский народ». Здесь Додд сделал предположение, что под «народом» Гитлер подразумевает воинствующих нацистов, которых он сам же воспитал в таком духе. В целом из беседы, которая продолжалась недолго, какие-нибудь сорок пять минут, американский посол вынес впечатление, что Гитлер «очень самоуверен и настроен крайне воинственно».
Следующая встреча Додда с Гитлером произошла на праздновании Нового, 1934 года. Это был понедельник. Все члены дипломатического корпуса сочли своим долгом остаться в городе, чтобы выразить свое уважение и поздравить с праздником президента Пауля фон Гинденбурга. Последний из очевидцев эпохи правления Бисмарка, фон Гинденбург в свои восемьдесят шесть лет пытался, всё с меньшим успехом, направить Германию по умеренному пути развития. С его смертью вся власть в стране фактически переходила бы в руки Гитлера, поскольку на политической арене не оставалось ни одного достойного противника в нужной весовой категории, способного успешно противостоять амбициям безумного маленького австрийца. В тот студеный день Додд приехал в президентский дворец, где у входа его приветствовала нацистским салютом прислуга, потом посла провели в уютную гостиную. Здесь его встретили посланники других стран: британский посол сэр Эрик Фиппс, французский посол Андре Франсуа-Понсэ и испанский посол Луис Сулуэта.
Князь Андрей Волконский – уникальный музыкант-философ, композитор, знаток и исполнитель старинной музыки, основоположник советского музыкального авангарда, создатель ансамбля старинной музыки «Мадригал». В доперестроечной Москве существовал его культ, и для профессионалов он был невидимый Бог. У него была бурная и насыщенная жизнь. Он эмигрировал из России в 1968 году, после вторжения советских войск в Чехословакию, и возвращаться никогда не хотел.Эта книга была записана в последние месяцы жизни князя Андрея в его доме в Экс-ан-Провансе на юге Франции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Современному читателю впервые представлены воспоминания и политический дневник Александра Федоровича Керенского (1881–1970), публиковавшиеся с 1920–х годов в русской периодике Парижа, Берлина, Праги, Нью- Йорка. Свидетельства одного из главных участников Февральской революции 1917 года до сих пор остаются в числе самых достоверных источников по истории России.
Он больше чем писатель. Латиноамериканский пророк. Например, когда в Венесуэле (даже не в родной Колумбии!) разрабатывался проект новой конституции, то в результате жаркой, чудом обошедшейся без применения огнестрельного оружия дискуссии в Национальном собрании было решено обратиться к «великому Гарсия Маркесу». Габриель Гарсия Маркес — человек будущего. И эта книга о жизни, творчестве и любви человека, которого Салман Рушди, прославившийся экзерсисами на темы Корана, называет в своих статьях не иначе как «Магический Маркес».
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Владимир Дмитриевич Набоков, ученый юрист, известный политический деятель, член партии Ка-Де, член Первой Государственной Думы, род. 1870 г. в Царском Селе, убит в Берлине, в 1922 г., защищая П. Н. Милюкова от двух черносотенцев, покушавшихся на его жизнь.В июле 1906 г., в нарушение государственной конституции, указом правительства была распущена Первая Гос. Дума. Набоков был в числе двухсот депутатов, которые собрались в Финляндии и оттуда обратились к населению с призывом выразить свой протест отказом от уплаты налогов, отбывания воинской повинности и т. п.
Главный герой этой книги – Здравко Васильевич Мицов (1903–1986), генерал, профессор, народный врач Народной Республики Болгарии, Герой Социалистического Труда. Его жизнь тесно переплелась с грандиозными – великими и ужасными – событиями ХХ века. Участник революционной борьбы на своей родине, он проходит через тюрьмы Югославии, Австрии, Болгарии, бежит из страны и эмигрирует в СССР.В Советском Союзе начался новый этап его жизни. Впоследствии он писал, что «любовь к России – это была та начальная сила, которой можно объяснить сущность всей моей жизни».
«Петух в аквариуме» – это, понятно, метафора. Метафора самоиронии, которая доминирует в этой необычной книге воспоминаний. Читается она легко, с неослабевающим интересом. Занимательность ей придает пестрота быстро сменяющихся сцен, ситуаций и лиц.Автор повествует по преимуществу о повседневной жизни своего времени, будь то русско-иранский Ашхабад 1930–х, стрелковый батальон на фронте в Польше и в Восточной Пруссии, Военная академия или Московский университет в 1960-е годы. Всё это показано «изнутри» наблюдательным автором.Уникальная память, позволяющая автору воспроизводить с зеркальной точностью события и разговоры полувековой давности, придают книге еще одно измерение – эффект погружения читателя в неповторимую атмосферу и быт 30-х – 70-х годов прошлого века.