Дневник плохой мамаши - [77]

Однажды — я об этом никому не рассказывала — он громко плакал в своей кроватке, а было полчетвертого утра. У него пучило животик, но я этого не знала. Мне тогда казалось, он нарочно кричит, чтобы меня позлить. Я взяла его на руки, а он продолжал вопить как резаный, и я сама задрожала от неудержимого желания встряхнуть его хорошенько. «Встряхнуть как следует, чтобы замолчал», — подумала я. И вдруг вспомнила папин совет. Но когда я положила его назад в кроватку, он сам громко отрыгнул и тут же перестал плакать. Все же я спустилась на кухню и налила себе чаю.

Он — чудесный малыш. Я зову его Уилл, мама — Уильям, для бабули он Билл, а иногда вдруг какой-то «Бонни Брид». Папа называет его «маленький гений». Теперь я легко могу поменять подгузник. Я пою ему песни группы «Оазис». Он набирает в весе, а сегодня, кажется, впервые улыбнулся. По крайней мере, так сказала мама.

Но я все равно не настоящая мать. Даю ему грудь, смотрю на его хрупкую головку и думаю: «А ведь я еще не люблю тебя». Нет, я ни за что не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, если надо, голыми руками задушу огромного тигра. И все-таки внутри меня есть пустота, в которой, я подозреваю, должно обитать нечто большее, чем то, что я к тебе испытываю. Ведь ребенок должен не просто нравиться, верно?

Что же я наделала?

* * *

В доме полно открыток, а входная дверь просто не закрывается — к нам постоянно приходят разные люди и приносят подарки для малыша. Мистер Фэрброзер прислал книгу с колыбельными всех стран света, сестра Дебби принесла полную сумку детских вещей, от трех до шести месяцев — ее детям они больше не нужны. Все мамины подруги из клуба для тех, кому за семьдесят, подарили что-нибудь Уильяму — вязаные кофточки, плюшевых мишек, все в таком духе. Миссис Катехи из «Спара» вручила нам альбом «Первый год жизни вашего малыша»; Полин пришла с сумкой подарков от персонала и детей, кое-кто из родителей присоединился. Конечно, большинство подаренных вещей — не новые, но Уильям не станет жаловаться, верно?

Шарлотта даже поинтересовалась, почему это все так добры к нам.

— Я не знаю и половины этих людей. С чего они покупают мне подарки?

Я как раз писала благодарственные письма, но тут отложила ручку и посмотрела на дочь.

— А знаешь, как это ни странно, я в твоем возрасте тоже удивлялась этому, но теперь я все отлично понимаю. Видишь ли, ребенок — это чистый холст, он еще не успел наделать всяких глупостей. Люди хотят прикоснуться к этой чистоте и отпраздновать его рождение, пока он еще не подрос. Новая, без единого пятнышка жизнь очаровывает всех и притягивает к себе. Она дает надежду на то, что, быть может, ребенок не повторит наших ошибок и проживет свою жизнь так, как надо.

Шарлотта хихикнула:

— Да ладно, мама, детей любят просто потому, что они хорошенькие.

Голенький Уильям лежал на коврике для пеленания, пихался пухлыми ножками. Вдруг фыркнул, а потом чихнул.

— Может, и так. Я просто высказала свое мнение. И вообще давай-ка надевай скорее подгузник, пока он не описался. Кстати, как я выяснила, мальчики писаются дольше.

— Да уж, он как фонтан. — Шарлотта встала на колени (здорово она с ним управляется) и стала надевать на него подгузник. — Ну ладно, я понимаю, почему все так добры к нему — кому бы такой малыш не понравился? Но я думала, что некоторые из тех, кто принес или прислал подарки, будут смотреть на меня косо: мол, не замужем и уже с ребенком. По крайней мере, те, что постарше.

— Девочка моя, да на свете нет, наверное, такой женщины, которая бы не подумала: «Мало ли что бывает на свете. На все воля Господа». Особенно из тех, кто постарше. Когда они были молодыми, не забеременеть было не так-то просто.

Шарлотта застегнула последнюю кнопку на костюмчике Уильяма.

— Мама, ты только представь: Айви Седдон… и Мод Экерсли… лежат на спине на траве…

— Дамочка, прекратите немедленно, и что у вас только на уме! Сегодня мне еще предстоит везти их обеих в больницу. Наверно, эти гормоны ударили тебе в голову. Господи, ну и картинка!

— Но они ведь тоже когда-то были молодыми. Наверное, за ними тоже ухаживали мальчики и…

Я сунула последнюю открытку в конверт.

— Сомневаюсь. Секс был придуман в шестидесятые годы, ты не знала? А до этого все вели себя прилично.

— Да ну? Правда, что ли?

— А ты как думаешь?

* * *

Когда мама спросила, что я хочу на день рождения, я ответила: «Спать». Так оно и было. Больше всего на свете мне хотелось хоть на пару часов спокойно отключиться. Не нужны мне ни подарки, ни сам праздник. Я думала, она в негодовании закатит глаза и предложит мне в подарок золотой медальон. Но она сказала:

— Тогда сцеди молоко.

Утром в день моего восемнадцатилетия, когда я спала, прилетели феи и унесли Уилла. Я продрыхла до обеда, проснулась, перевернулась на другой бок и снова заснула. Тут мне приснился странный сон. Я была в лондонском метро, а рядом — гном с черной бородой. Он смотрел на меня и облизывался. Я хотела отойти от него подальше, но в вагоне было слишком много народу, мне не удавалось протиснуться сквозь толпу. А потом он протянул ко мне руку и принялся сжимать мою грудь. Сильнее и сильнее. Мне стало дико больно. Я проснулась.