Дневник плохого года - [17]
К тому времени, как односложное «вы» произнесено, она понимает, посредством магического перенесения, или, может, просто увидев на моей сетчатке определенный образ, какая картина стоит у меня перед глазами. Если бы в ее стиле было краснеть, она бы покраснела. Но это не в ее стиле. Вы имеете в виду, произносит она холодно, используем ли мы средства контрацепции? И улыбается едва заметной улыбкой, будто манит меня. Да, говорит она, отвечая на собственный вопрос, мы используем средства контрацепции. Определенного рода.
Я спросила: Сколько из того, что я печатаю, попадет в книгу?
То, что вы печатаете, ответил он, является циклом суждений, суждений, которые возникают каждый день, а значит, считается альманахом. Альманах — не роман, в нем нет начала, середины и конца. Я не знаю, какой объем войдет в книгу. Наверно, такой, какой немцы захотят опубликовать.
Почему вы это пишете? Почему бы вам не написать лучше новый роман? Ведь романы же вам удаются?
Роман? Нет. Я уже не такой выносливый. Чтобы написать роман, нужно уподобиться Атласу, держать на плечах целый мир, держать месяцами, а то и годами, пока события сами себя не исчерпают. Для меня сегодняшнего это чересчур.
Атаки радикальных феминисток (руководимых людьми вроде Катарины МакКиннон) на порнографию били сразу по двум фронтам. Во-первых, было заявлено, что изображения взрослых мужчин, занимающихся сексом с детьми (то есть либо с детьми, играющими роли детей, либо с актерами любых возрастов, играющими роли детей), поощряют реальное насилие над реальными детьми. Во-вторых, было заявлено, что принуждение детей — и женщин — к сексуальным действиям перед кинокамерой — это форма сексуальной эксплуатации (утверждается, что женщины участвуют в современной порноиндустрии исключительно по принуждению).
Сами собой напрашиваются некоторые пикантные вопросы гипотетического характера. Следует ли наложить запрет на публикацию (в виде книги) истории, чистой воды вымысла, в которой актриса двадцати лет, достаточно миниатюрная, перед камерой играет роль девочки, занимающейся сексом со взрослым мужчиной? Если нет, откуда тогда требования запретить экранизацию этой же самой истории, каковая экранизация является не более чем переносом из условной (вербальной) системы символов в естественную (фотографическую)?
А теперь дерзните, — говорили ее глаза, — дерзните спросить, средствами контрацепции какого рода мы пользуемся.
Определенного рода, сказал я. Гм… Не стану спрашивать, какого именно. Но позвольте дать вам благожелательный совет: не затягивайте с ребенком.
И всё-таки, сказала я, у нас у всех есть собственные суждения, особенно о политике. Если вы начнете рассказывать историю, люди по крайней мере будут сидеть тихо и слушать вас. С историями всегда так, и с шутками тоже.
А он ответил: Истории сами себя рассказывают, а не мы их. Я знаю, я всю жизнь имел дело с историями. Никогда не понукайте историю. Ждите, пока история начнет говорить сама за себя. Ждите и надейтесь, что она не слепоглухонемая от рождения. Я это умел, когда был моложе. Я умел терпеливо, целыми месяцами, ждать конца. А теперь я устал. Я уже не могу так долго удерживать внимание на одной теме.
А мне, сказала я, мне среди ваших суждений найдется местечко? В ваши планы случайно не входит поделиться с миром суждением о секретаршах?
А как насчет детей, занимающихся сексом не со взрослыми, а с другими детьми? Согласно новой ортодоксальности, порицания заслуживает не сам факт секса между несовершеннолетними (многие из которых ведут активную и даже беспорядочную половую жизнь), не факт секса, настоящего или имитируемого, между несовершеннолетними актерами, но присутствие взрослого наблюдателя либо в самой сцене, либо за камерой кинооператора, либо в темном кинозале. Разрушит ли табу фильм, снятый несовершеннолетними, с использованием несовершеннолетних актеров в сексуальных сценах и демонстрируемый исключительно несовершеннолетним зрителям — вопрос интересный. По-видимому, не разрушит. Тем не менее недавно в одном из американских штатов семнадцатилетний юноша попал в тюрьму за то, что занимался сексом со своей пятнадцатилетней подружкой (обвинение предъявили ее родители).
Такое впечатление, сказала она, что вы имеете в виду собственный опыт. У вас ведь не было своих детей?
Он бросил на меня проницательный взгляд. Потому что если вы вздумаете меня задействовать, помните, вы должны мне гонорар за использование образа.
Что касается секса между преподавателями и студентами, поток осуждения отличается такой мощью, что произнести даже самое тихое слово в защиту этого явления — (абсолютно) то же самое, что бороться с потоком, противопоставив мощи стихии слабые взмахи собственных рук, и чувствовать, как масса воды относит тебя назад. Стоит открыть рот, натыкаешься не на знак цензора, велящий молчать, а на указ об изгнании.
Не было, сказал я. Дети — это дар свыше. Как выяснилось, я этого дара не заслужил. Сочувствую, сказала она.
Мне казалось, для простой Segretari'и это очень остроумное замечание.
Позже я повторила фразу Алану. Если он тебя использует в книге, ты можешь подать на него в суд, сразу сказал Алан. Алан случая не упустит. Алана не проведешь. Подай на него в суд, а заодно и на его издателей. Подай в суд по факту
За свой роман "Бесчестье" южноафриканец Кутзее был удостоен Букеровской премии - 1999. Сюжет книги, как всегда у Кутзее, закручен и головокружителен. 52-летний профессор Кейптаунского университета, обвиняемый в домогательстве к студентке, его дочь, подвергающаяся насилию со стороны негров-аборигенов, и сочиняемая профессором опера о Байроне и итальянской возлюбленной великого поэта, с которой главный герой отождествляет себя… Жизнь сумбурна и ужасна, и только искусство способно разрешить любые конфликты и проблемы.
«Детство Иисуса» – шестнадцатый по счету роман Кутзее. Наделавший немало шума еще до выхода в свет, он всерьез озадачил критиков во всем мире. Это роман-наваждение, каждое слово которого настолько многозначно, что автор, по его признанию, предпочел бы издать его «с чистой обложкой и с чистым титулом», чтобы можно было обнаружить заглавие лишь в конце книги. Полная символов, зашифрованных смыслов, аллегорическая сказка о детстве, безусловно, заинтригует читателей.
В «Школьных днях Иисуса» речь пойдет о мальчике Давиде, собирающемся в школу. Он учится общаться с другими людьми, ищет свое место в этом мире. Писатель показывает проблемы взросления: что значит быть человеком, от чего нужно защищаться, что важнее – разум или чувства? Но роман Кутзее не пособие по воспитанию – он зашифровывает в простых житейских ситуациях целый мир. Мир, в котором должен появиться спаситель. Вот только от кого или чего нужно спасаться?
Кутзее из тех писателей, что редко говорят о своем творчестве, а еще реже — о себе. «Сцены из провинциальной жизни», удивительный автобиографический роман, — исключение. Здесь нобелевский лауреат предельно, иногда шокирующе, откровенен. Обращаясь к теме детства, столь ярко прозвучавшей в «Детстве Иисуса», он расскажет о болезненной, удушающей любви матери, об увлечениях и ошибках, преследовавших его затем годами, и о пути, который ему пришлось пройти, чтобы наконец начать писать. Мы увидим Кутзее так близко, как не видели никогда.
При чтении южноафриканского прозаика Дж. М. Кутзее нередко возникают аналогии то с французским «новым романом», то с живописью абстракционистов — приверженцами тех школ, которые стараются подавить «внетекстовую» реальность, сведя ее к минимуму. Но при этом Кутзее обладает своим голосом, своей неповторимой интонацией, а сквозь его метафоры пробивается неугасимая жизнь.Дж. М. Кутзее — лауреат Нобелевской премии 2003 года.Роман «В ожидании варваров» вошел в список ста лучших романов всех времен, составленный в 2003 году газетой The Observer.
Дж.М.Кутзее — единственный писатель в мире, который дважды получил Букеровскую премию. В 2003 г. он стал нобелевским лауреатом. Роман «Осень в Петербурге», как и другие книги южноафриканского прозаика, отличает продуманная композиция и глубокое аналитическое мастерство.
В публицистических произведениях А.Курков размышляет о настоящем и будущем Украины.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.