Дневник - [22]

Последнее же правило самое главное: ложиться головой в ноги кровати или, по крайней мере, поднимать изножье и опускать изголовье. Смех да и только. 26 июля 1664 года

Вернувшись сегодня вечером домой, принялся изучать счета моей жены; обнаружил, что концы с концами не сходятся, и рассердился; тогда только негодница призналась, что, если нужная сумма не набирается, она, дабы получить искомое, добавляет что-то к другим покупкам. Заявила также, что из домашних денег откладывает на свои нужды, хочет, к примеру, купить себе бусы, чем привела меня в бешенство. Больше же всего меня тревожит, что таким образом она постепенно забудет, что такое экономная, бережливая жизнь. 29 сентября 1664 года

Вчера вечером легли рано и разбужены были под утро слугами, которые искали в нашей комнате ключ от комода, где лежали свечи. Я рассвирепел и обвинил жену в том, что она распустила прислугу. Когда же она в ответ огрызнулась, я ударил ее в левый глаз, причем настолько сильно, что несчастная принялась голосить на весь дом; она пребывала в такой злобе, что, несмотря на боль, пыталась кусаться и царапаться. Я попробовал обратить дело в шутку, велел ей перестать плакать и послал за маслом и петрушкой; на душе у меня после этого было тяжко, ведь жене пришлось весь день прикладывать к глазу припарки; глаз почернел, и прислуга заметила это. 19 декабря 1664 года

Встал и отправился в «Старый лебедь», где встретился с Бетти Майкл и ее мужем; Бетти, за спиной у su marido45, удостоила меня двух-трех жарких поцелуев, чем привела в совершеннейший восторг. 5 августа 1666 года

Митчелс с женой нанесли нам визит, много пили и смеялись, после чего — вечер был прекрасный, светила луна — Митчелсы и я отправились кататься на лодке. К своему огорчению, видел, как всю дорогу ella жмется a su marido и прячет manos, quando уо пытаюсь взять одну de los, — так что в сей вечер у меня con ella ничего не получилось. Когда мы пристали к берегу, я под каким-то благовидным предлогом отправил муженька обратно a bateau, рассчитывая урвать у нее пару baisers; взял было за за руку, однако ella отвернулась, и, quando я сказал: «Мне нельзя tocar te?», с легким modo ответила: «Yo no люблю, когда меня трогают». Я сделал вид, что не заметил этого, после чего вежливо попрощался, et su marido andar меня почти до самого mi casa46, где мы и расстались. Вернулся домой раздосадованный, про себя, однако ж, решил, что еще не все потеряно. 17 февраля 1667 года

Перед обедом упросил жену спеть; бедняжка так фальшивила, что довела меня до исступления. Увидев, в какое я пришел бешенство, она стала так горько плакать, что я решил: не буду более ее распекать, а попробую лучше научить петь, чем, безусловно, доставлю ей удовольствие, ведь учиться она очень любит — главным образом, чтобы угодить мне. С моей стороны крайне неразумно отбивать у нее охоту выучиться чему-то дельному. Ссора наша, впрочем, продолжалась недолго, и за стол мы сели помирившись. 1 марта 1667 года

Вечером дома. Пели с женой на два голоса, после чего она ни с того ни с сего заговорила о своих туалетах и о том, что я не даю ей носить тo, что ей хочется. В результате разговор пошел на повышенных тонах, и я счел за лучшее удалиться к себе в комнату, где вслух читал «Гидростатику» Бойла, пока она не выговорилась. Когда же она устала кричать, еще пуще сердясь от того, что я ее не слушаю, мы помирились и легли в постель — в первый раз за последние несколько дней, которые она спала отдельно по причине сильной простуды. 4 июня 1667 года

Вечером ужинал у нас У. Бейтлир; после ужина Деб (Деб Уиллет. — А. Л.) расчесывала мне парик, что привело к величайшему несчастью, какое только выпадало на мою долю, ибо жена, неожиданно войдя в комнату, обнаружила девушку в моих объятиях, а мою manus su47 юбками. На беду, я так увлекся, что не сразу жену заметил; да и девушка — тоже. Я попытался было изобразить невинность, но жена моя от бешенства потеряла дар речи; когда же обрела его вновь, совершенно вышла из себя. В постели ни я, ни она отношения не выясняли, однако во всю ночь оба не сомкнули глаз; в два часа ночи жена, рыдая, сообщила мне под большим секретом, что она — католичка и причащалась, что, разумеется, меня огорчило, однако я не придал этому значения, она же продолжала рыдать, касаясь самых разных тем, пока наконец не стало ясно, что причина ее страданий в увиденном накануне. Но что именно ей бросилось в глаза, я не знал, а потому счел за лучшее промолчать. <...> 25 октября 1668 года

Жена говорит, что Деб сегодня утром куда-то отправилась и по возвращении сообщила, что нашла себе место и завтра утром уходит. Это немало меня опечалило, ибо, по правде сказать, я испытываю сильное желание лишить эту девушку невинности, чего бы я, вне всякого сомнения, добился, если бы уо имел возможность провести con48 ней время, но теперь она нас покидает, и где ее искать, неизвестно. Перед сном жена предупредила меня, что не позволит мне не только поговорить с Деб, но даже с ней расплатиться, поэтому я выдал жене 10 гиней, жалованье Деб за полтора с лишним года, и деньги эти жена отнесла ей в комнату. Засим — в постель, и, слава Господу, на этот раз, впервые за последние три недели, мы провели ночь в мире и согласии.