Дневник пани Ганки - [48]

К счастью, пакет лежал на месте, никто его не трогал. Я уже немного успокоилась. Думаю, Роберт вообще за ним не явится.

Сегодня иду с мамой в оперу. Будут там и Станислав с Данкой. Вот уж скучища, представляю себе!

Суббота

Дядя Альбин был поражен моими сведениями. Я не отказала себе в удовольствии сделать несколько язвительных замечаний относительно его опыта. Он безропотно выслушал их и сказал:

— В таком случае это очень хитрая женщина. Поверь, детка, я не принадлежу к наивным простакам. Если она и меня сумела ввести в заблуждение, то это свидетельствует, что она продувная бестия и имеет какую-то очень важную причину скрывать свое знание польского языка.

— Но какую?..

— Понятия не имею. Ведь она не скрывает, что владеет несколькими другими языками. Кроме английского, она знает французский, немецкий и итальянский. Почему же ей так важно скрывать один этот язык?.. Может, она просто хочет иметь надо мной преимущество, чтобы понимать, что я говорю? Или притворяется перед прислугой, желая знать, что о ней говорят.

Я забеспокоилась.

— А может, вы, дядюшка, чем-то выдали себя перед ней?

— О, не беспокойся. Я для этого слишком осторожен. Так, говоришь, пан Довгирд о ней хорошего мнения?

— Во всяком случае, ничего плохого он о ней не сказал.

— Ну, мы можем положиться на него. Когда-то его считали одним из лучших дипломатов.

Я иронично улыбнулась.

— Так же, как вас считают одним из лучших знатоков женщин.

— Слушай, детка, — сказал он, — твои стрелы летят в пустоту. Каждый знаток женщин знает о них, по сути, только одно: что они скрывают в себе немало неожиданностей. В этом, впрочем, и заключаются ваши чары. Но будем говорить серьезно. Не знаю, может стоит немного приоткрыть карты. Не нужно ли хотя бы сказать ей, что фокус с сокрытием знания польского языка не удался.

— А зачем ей это говорить?

— Хотя бы затем, чтобы спросить, почему она это делала.

— По-моему, лучше подождать. Прежде всего, нужно отправить в Брюссель те сведения, которые я получила у дяди Довгирда. Это очень облегчит им дальнейшие поиски,

— Да, — согласился дядя. — Я сейчас же им напишу. Так или иначе, а мы уже знаем об этой пани немало. Я вижу, что тебе не терпится, но напрасно. Спешка здесь ни к чему.

Я покачала головой.

— А, по-моему, наоборот.

— Ты ошибаешься, детка. Если бы Яцеку угрожала с ее стороны какая-нибудь серьезная опасность, если бы ее поджимало время, она уже давно пустила бы в ход оружие, имеющееся в ее руках. Но ей, видимо, не так уж обязательно нужно скомпрометировать Яцека. Похоже, что она ведет с ним переговоры.

— О чем?

Дядя пожал плечами.

— Этого я не знаю. Если не о деньгах, то можно предположить, что она хочет вернуть себе Яцека. Чего еще она может хотеть? Во всяком случае, достойно внимания то, что она его не торопит. Она согласилась на его отъезд в Париж, а теперь вот в Беловежи. Говорила мне даже, что и сама вскоре собирается поехать на несколько дней в Криницу, которая ее якобы заинтересовала с тех пор, как там побывали наследницы голландского престола и принц Бернард. А позавчера я спросил ее, долго ли она думает пробыть в Польше. Она ответила, что еще не задумывалась над этим. Отсюда следует, что по крайней мере в ближайшее время выезжать она не собирается. Таким образом, у нас есть время и мы можем спокойно ждать.

— Но чего ждать?

— Прежде всего сведений из Брюсселя. Я уверен, что в ближайшее время мы узнаем о чем-то интересном, о чем-то таком, что позволит нам загнать мисс Норман в угол.

Я попрощалась с дядей, оставаясь разочарованной. Ждать и ждать… Не говоря уже о том, что ждать вообще не в моей натуре, я хочу наконец-то знать. Бывают такие минуты, когда меня тянет просто пойти к той женщине и с глазу на глаз выяснить все. Ведь я имею на это полное право.

Прийти бы к ней и сказать:

«Чего вы хотите от моего мужа? Зачем вы его шантажируете? И если вас действительно связывали когда-то чувства, то я ни за что не поверю, что вы сохранили их до сих пор».

Интересно, что бы она мне на это ответила.

Я во всех отношениях имею перед ней преимущество. Лишь с юридической точки зрения первенство принадлежит ей.

После полудня приехал Яцек. Много рассказывал мне об охоте и о своих разговорах с немцами. Он, конечно, ничего не сказал им о Черное море. Мы даже немного поссорились из-за этого. Яцек пытался меня убедить, что женщины не должны интересоваться политикой, поскольку они в ней не разбираются. Смехотворный аргумент! Скажем, тетя Магдалена или моя мама действительно ничего не понимают. А возьмем хотя бы ту же Данку… Женщины не понимают в политике! Я положила Яцека на обе лопатки, сказав:

— А кто же был более мудрым политиком, чем Екатерина Великая, чем Елизавета английская, чем королева Виктория? При их правлении их страны достигли наибольшего расцвета и могущества. Только и того, что они имели на голове корону. Да если бы я была польской королевой, а ты, скажем, моим министром или даже принцем-консортом, ты должен был бы покорно слушаться моих повелений. И уверяю тебя, что результаты были бы лучше, чем при мужском правлении.

Яцек на это ответил:

— Именно при мужском правлении женщины слишком вмешиваются в политику, и поэтому так много возникает ошибок. Во времена Екатерины правили ее фавориты, во времена Елизаветы — также мужчины, которых она, правда, умела выбирать, а с Викторией принц Альберт делал все, что хотел.