Дневник осады Порт-Артура - [20]
Наша эскадра под Золотой горой, японская приближается.
№ 2 — Адмирал Макаров, по-видимому, погиб; № 3 — Великий князь Кирилл Владимирович спасен, легко ранен; № 4 — Всеподданнейше доношу ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, что пока подобрано с «Петропавловска» кроме Великого князя тяжело раненный капитан 1-го ранга Яковлев, лейтенанты: Тениш, Унковский, мичманы: Шмидт, Яковлев и Шлиппе и 32 нижних чина тяжело и легко раненных. Найдены тела капитана 2-го ранга Васильева 1-го, мичмана Акимова, Бурачка, старшего врача Волковича и 12 нижних чинов. Японский флот скрылся. Дальнейшие подробности будут донесены вступившим во временное командование флотом контр-адмиралом князем Ухтомским».
Вечером с экстренным поездом выехали из Артура на север Великие князья Кирилл и Борис Владимировичи.
В «Новом крае» приведены следующие подробности гибели броненосца «Петропавловск».
«Когда наша эскадра подошла к Артуру и начала строиться в боевой порядок, броненосец „Петропавловск“ наткнулся на группу мин, разбросанных неприятелем. По другой версии, в него была выпущена мина Уайтхеда из подводной лодки.
По словам спасшихся гг. офицеров и матросов, устанавливаются отдельные эпизоды гибели этой плавучей крепости.
В 10 часов 20 минут справа, у носа «Петропавловска», показался огромный столб воды. Люди, стоявшие у кормовой башни 12-дюймовых орудий, бросились на бок, но не успели отбежать нескольких шагов — как раздается второй страшный взрыв, поднимается огромный столб желтовато-бурого дыма и вся стальная громада объята пламенем; палуба «Петропавловска» моментально приняла вертикальное положение, корма поднялась кверху; винты беспомощно завертелись в воздухе, носовая часть быстро погружалась. Кто мог, бросился спасаться, последние мгновения «Петропавловска» настали, — гигант погибал в виду крепости, на глазах всей эскадры.
Дул сильный N-W, люди беспомощно боролись со стихией воды, а на быстро погружавшемся броненосце продолжались взрывы, — предполагают, что детонировал пироксилин в бомбовых и минных погребах.
При первом взрыве покойный командующий флотом вице-адмирал Макаров, стоявший на командном мостике, страшной силой взрыва, очевидно смертельно раненный, упал вниз.
Великий князь Кирилл Владимирович, выброшенный напором воздуха в море, на лету получил два удара в голову, а когда очутился на поверхности воды, получил еще чем-то удар и, обессиленный, едва выгребал. Это были все мгновения.
С приближавшихся миноносцев, со спешивших на помощь вельботов, с батарей фортов, с судов эскадры — отовсюду видели, как люди бросались в воду и погибали.
Спасавшиеся со страшными усилиями выгребали в высоко вздымавшихся холодных волнах, а образовавшийся водоворот тянул их назад, в глубину 18 сажен, в морскую бездну, куда быстро погружался «Петропавловск».
Слышались голоса более сильных, спрашивали: где командующий, видели его пальто, но командующего не было, — адмирал Макаров погиб.
Подошедший миноносец «Бесшумный» подобрал окоченевшего от холода Великого князя.
Через минуты с момента взрыва от «Петропавловска» остались лишь мутное пятно на воде да масса обломков, на которых в ледяной воде морского прибоя боролись люди между жизнью и смертью».
Апрель
Сильный ветер.
Тяжелое впечатление, произведенное ужасной картиной гибели броненосца «Петропавловск», до сих пор еще не может рассеяться.
Всех волнующий вопрос о причинах загадочной катастрофы все еще остается открытым.
Днем прибыла из Петербурга в порт новая партия русских мастеровых, численностью до 850 человек.
Японская эскадра с раннего утра начала в море никому не понятную стрельбу.
Шутники в городе говорили, что японцы до того смелы, что устроили у нас перед крепостью двухсторонние маневры.
Пожалуй, это была правда...
Около 10 часов утра японская эскадра опять зашла за Ляотешань и начала перекидную стрельбу. Наша эскадра, стоя в порту, стала отвечать тоже перекидной стрельбой.
Батарея, построенная на Ляотешане под командой вновь назначенного подпоручика Малинникова, на этот раз не молчала, а поддержала нашу эскадру, чем и привлекла на себя страшный огонь противника. Кроме того, японцы сильно обстреливали и другую, вновь строящуюся батарею для пушек Канэ.
К часу дня бомбардировка прекратилась и японцы ушли в море в южном направлении.
На этот раз перекидная стрельба японцев оказалась далеко не столь удачной. Никаких серьезных повреждений в крепости не было произведено.
Одним снарядом только был разбит сарай на Тигровом Хвосте, построенный из волнистого железа и предназначенный для хранения бонного имущества. Взрывом другого, упавшего у Перепелиной горы, убито 7 китайцев, ранено 2 солдата и 3 китайца, легко ранена м-ль Гейст.
По нашим батареям на Ляотешане японцы выпустили до 150 снарядов. Из всех их только один попал в траверс батареи, но не произвел никакого разрушения. Потерь на батареях тоже не было.
Сегодня в 8 часов утра неожиданно приехал в Порт-Артур наместник генерал-адъютант Алексеев и поднял свой флаг на броненосце «Севастополь».
Погода прекрасная.
По городу разнесся слух о покушении переодетого японца на жизнь генерал-адъютанта Куропаткина в Ляояне.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.