Дневник офицера: Письма лейтенанта Николая Чеховича к матери и невесте - [4]

Продолжая отход, я начал узнавать о нашей дивизии. Никто ничего не знал. Место, где она стояла, занято немцами. Штаб армии где-то глубоко в тылу, но его найти тоже не удалось. Немцы наседали. Начали отход вместе с эшелонами, но немцы бомбили пути и эшелоны. Больше шли пешком, чем ехали. С едой все время благополучно. В разбитых эшелонах и станциях ее можно найти вдоволь. Всего пешком прошел километров сто, теперь поеду в военкомат узнать о месте нахождения своей дивизии.

Целую крепко Коля.

9 октября 1941 г.

Здравствуй, милая мама! Сегодня был в военкомате. Рассказал, как отбился от части. Мне приказано ехать в г. Малоярославец к коменданту. Я должен ехать уже сегодня, но не успею, выеду завтра утром. Очень хочется к тебе. Ты, наверное, беспокоишься. Вообще не знаю, что будет дальше, загадывать ничего невозможно.

Сегодня я в последний раз сплю дома, раздевшись, в теплой постели. Когда теперь снова я смогу так поспать? В бане не был около месяца. Пока кончаю. Целую.

Помнящий тебя каждую минуту Коля.

13 октября 1941 г.

Мама! Еду к тебе! Можешь себе представить: направили меня в Омское пехотное училище. Мне так хотелось попасть в артиллерийское училище, но ничего не попишешь. Утешает, что буду рядом с тобой. До скорого свидания.

Целую Коля.

Омское пехотное училище

6 января 1942 г.

Здравствуй, мама! Пишу после караула. Эти сутки спал всего час. Вечером сменился, лег спать. В три часа ночи тревога. Быстро вскакиваем, хватаем на ходу вещи и бежим куда-то по городу. Оказывается, загорелся госпиталь; помогали тушить пожар, спасать и охранять имущество. К счастью, загорелся четвертый этаж, так что жертв не было. Мама, вот когда я пожалел, что у меня валенки, а не сапоги. В здании было по щиколотку воды, валенки намокли, как губка, а потом пришлось стоять в них на морозе. Было совсем не весело. Но в общем ничего. Привези иголку, семечек (жареных), красных ниток поярче — вышивать знаки различия.

14 января 1942 г.

Последняя неделя была, кажется, самая трудная из всех. После пожара опять всю ночь не спали, были в бане. Лег в 4 часа, а в 5 часов подъем на стрельбища, до которых добрых 12 километров. Вернулись обратно только вечером. Полдороги бежали! Так каждый день: если не стрельбища, то занятия в поле.

Мама, ты не поверишь, как я закалился. Вчера со стрельбища я прибежал промокший насквозь; не только рубашка, но даже фуфайка была мокрая от пота. Сразу после этого разделись и в одних гимнастерках пошли на ужин, метров двести по плацу под ветром. И до сих пор ничего, нет даже насморка. Я и раньше не боялся простуды и презирал всякое кутание, теплые шубы и т. п. Но сейчас, мне кажется, никакая стужа мне нипочем. Ты пишешь, мама, что тебе не с кем поделиться своими мыслями. Жаль, что наши свиданья такие непродолжительные. Я никогда не успеваю наговориться. Да и говоришь совсем не о том, о чем хотелось бы. И все же, если будут сильные морозы, то лучше воздержись от поездки. Не подрывай окончательно своего здоровья. Скорей бы кончалась война! Я каждый день с нетерпением жду сообщения Информбюро, так хочется поскорей услышать, какие еще нами взяты города, сколько еще истреблено гадов. А еще больше хочу скорее ехать самому бить их.

Зачеты еще не начались. Материала много. Нужно повторять и повторять. Вчера на стрельбище я не пропустил ни одной пули мимо цели. Получил благодарность перед строем роты от комроты с занесением в личное дело.

Ну, кажется, написал обо всем, что тебя интересовало и чем хотелось поделиться с тобой.

3 августа 1942 г.

Здравствуй, мама!

Я жив, здоров. После похода совершенно отдохнул и готов пройти еще столько же. У нас сейчас проводятся регулярные занятия. Я особенно люблю лекции, которые проводят в прекрасных аудиториях. Нам уже выдали теплое белье и скоро выдадут теплую верхнюю одежду.

7 октября 1942 г.

Здоровье прекрасное, настроение тоже. Вчера стреляли. Я посадил все 3 пули в самый центр мишени и очень близко друг от друга, не более 1,5 сантиметра. Получил благодарность комроты за отличную стрельбу. Если я дальше буду стрелять отлично, то буду отличным курсантом. Все остальные серьезные предметы, как топография, тактика, даются мне легко.

13 октября 1942 г.

Нам достались удачные казармы: внизу кухня, и все трубы проходят через наше помещение. Тепло всегда так, что обычно сплю без одеяла. У нас новый командир роты, а рота еще не приучена к строгой дисциплине и не поддерживает должного порядка. Мне как раз сегодня пришлось быть дежурным по роте и отвечать за все беспорядки. (И, как назло, кто-то у одного курсанта обменил сапоги ночью, оставил рваные.) В тумбочках напихана масса кульков, свертков, разных личных вещей. Не так заправлены койки, шинели. Недостаточно чиста лестница. Раньше все это сходило с рук. А сегодня новый командир роты дал мне здоровый нагоняй. Грозил «губой» (гауптвахтой). А ведь я все время был на лучшем счету. Обо мне писали в стенной газете, как об образцовом курсанте. Неужели сегодняшнее сведет все насмарку?

Завтра будем стрелять из пулемета. Интересно, какие будут мои результаты. Плохо у меня получается метание гранат: нет тренировки, и они летят недалеко.