Дневник ее соглядатая - [31]

– Ты осведомитель? – поморщилась я.

– Нет, я пластун, как наш дед, только на другом поле боя. Смотри. – Он поднес бинокль к моим глазам и повернул мою голову влево. – Видишь крайнюю саклю, прямо у скалы?

Сначала я ничего не увидела, кроме нагромождения камней, потом выхватила взглядом часть окна и мужчин, сидящих в кружок на полу, локоть к локтю. Они слегка покачивались и открывали рты, словно что-то говорили хором – наверное, «Ля Илляге». Горцы довольно долго качали головами из стороны в сторону и подергивали плечами, и я уже собиралась опустить тяжелый бинокль, но тут они все в той же позе, поджав под себя колени и продолжая что-то бешено выкрикивать, стали подпрыгивать. У меня мурашки по коже побежали.

– Прыгают?

– Прыгают, – потрясенно подтвердила я.

Порфирий забрал у меня бинокль.

– Есть такие искусники, которые на аршин скачут. Ничего, кузнечики, считай здесь отпрыгались. Пошли.

Мы пустились в обратный путь. Доползли на четвереньках до входа в горный лаз. Снова перевели дух.

– Откуда ты этот лаз знаешь?

– Он от войны с Шамилем остался. Мне один лезгин показал.

– А то, что ты делаешь, законно?

Порфирий презрительно фыркнул:

– Тебя еще в судьи не хватало, шмакодявка. С падением Шамиля зикир поначалу исчез, а сейчас появился снова, улучшенный, что ли. Теперь они прыгают. Это душегубная секта, она под запретом даже у самих горцев. Полезли.

Обратный путь был уже не таким страшным. Красотка спокойно ждала нас в пещере и приветствовала радостным фырканьем. Я немного содрала локти и вся перепачкалась, но была жива и невредима. Хотя и слегка разочарована. Неужели это прыгание и есть главный секрет? Может, попробовать?

– А ближе подойти нельзя было?

– Ага, ближе! А в пасть прямо не хочешь? Мне еще жизнь дорога. И если тебе тоже – держи язык за зубами.

– Понятно. Но для чего они прыгают? И почему они молитву орут как оглашенные?

– От экстаза. Каждый последователь зикира должен проговорить ее в день шесть тысяч раз. От такого напряжения многие сходят с ума…»

– Стоп-стоп-стоп, – прервала повествование Алла. – У меня самой сейчас крыша съедет. Точно какая-то непролазная религиозная дебря. Забавно, что раньше это слово было женского рода… Да-а-а. Зикир улучшенной планировки. Охотник за прыгунами – это почти охотник за головами, а пластуны – прямо ниндзя какие-то. Ты меня по полной загрузила. Там много еще такой зауми?

– Я не до конца прочла, но, по-моему, это все, – торопливо заверила Лина Ивановна. – Дальше только ее собственные злоключения.

– Хорошо. Это надо переварить. Интересно, есть ли сейчас эта секта на Кавказе? Надо полазить по Сети.

Алла задумалась: «Какая-то дикая горная страна у нас под боком. «Киса и Ося были здесь»; царица Тамара; гламурный демон Лермонтова и Врубеля, слегка оттесненный жуткими бородачами Басаева; жалкий, какой-то недоделанный Радуев в тюремной камере; отрубленные головы англичан и новозеландца на грязном снегу. Неужели в России не нашлось ни одного умного человека, который бы сказал: «Не буди лихо, пока оно тихо»?»

Алла, родившаяся в перестройку, уже не застала Кавказ живьем. Для нее это была какая-то черная дыра на обочине земли, рядом с которой искажается пространство реального мира и начинается первобытный хаос Вселенной. Гибельно опасный для простого смертного Мордор, где в горных ущельях еще таятся хтонические чудовища. Не ходите, дети, на Кавказ гулять…

– Поеду-ка я лучше готовиться к футболу, – вздохнула она.

– Как?

– Прическу делать, когти красить, перья чистить. Боевой раскрас наводить, – хихикнула Алла.

Своя квартира после мачехиной показалась Алле необжитой и неуютной. Может, потому, что в ней были остатки маминой и папиной жизни? Обломки чужого существования? А может, просто хотелось обратно к мачехе.

«Надо поменять замок, – мстительно подумала Алла, – пусть папашка покрутится у дверей, если вздумает навестить свою дочку. Неужели он так и будет сидеть на Николиной? И больше я его никогда не увижу? Никогда. – Алла словно попробовала это слово на вкус. – Нет, это я тебя, мачеха, никогда уже не увижу, а его, голубчика, я с Николиной выкурю!»

Она рассеянно подсела к компьютеру, пощелкала клавишами и вошла в ЖЖ. На ее запись про каштаны откликнулась уйма народа. Она глазам своим не поверила: тридцать четыре коммента! Лихорадочно открыла.

«Кисакуку, киса, ты с какова горада?» – вопрошал ее какой-то Мирамид со страшной подмигивающей рожей на юзерпике.

«Из Бобруйска, видать», – отвечал за нее Анка-8 с обритой головой макроцефала на юзерпике.

«Обратно в Бобруйск, животное!» – подхватывала подмигивающая рожа.

«Да, аффтор выпей йаду!» – соглашалась бритая голова.

«Тема ебли совсем не раскрыта», – сетовала подмигивающая рожа.

«Да, пелотка небритая покажи сиськи!» – вторила ей бритая голова.

И так все тридцать четыре коммента! Азартный диалог двух сетевых придурков, пинающих новичка ногами.

Последняя запись была, правда, от какого-то третьего Фафера, прятавшегося за портретом Фрейда.

«КГ/АМ и вы тоже», – подводил он итог дискуссии.

«Что это еще за КГ/АМ? – раздраженно подумала Алла. – Надо будет у Ильи выяснить». У нее даже уши горели от стыда за прочитанное. Нет, никакого соглядатая в Сети. Она будет вести обыкновенный дневник и писать его тайными чернилами. А может, это на нее электронные бесы накинулись под видом Мирамида и Анки-8? Злятся, что их хартии будут не нужны?